Избранница - Стефани Лоуренс

Леонора откинулась на подушки и призналась себе, что вечер удался — и не только благодаря искусству мистера Кина. Главной составляющей удовольствия было присутствие лорда Трентема.

На следующее утро Трентем явился с визитом и пригласил ее на прогулку в парк. Леонора попыталась отказаться, но он лишь взглянул на нее и спокойно сказал:

— Вы ведь сами признались, что совершенно свободны сегодня.

Она закусила губы — фраза была произнесена, чтобы услышать в подробностях, как продвигается расследование.

— Вы должны рассказать о письмах, которые направили коллегам Седрика, — напомнил он. — Но ведь это можно сделать и на свежем воздухе. Сегодня чудесный день. Неужели вам не хочется погулять?

Конечно, он попал в точку: ей до смерти хотелось пройтись, наслаждаясь солнцем и ветром. Только вот страшно было после недавних событий.

Трентем не стал настаивать, он просто ждал. И она сдалась:

— Хорошо, я иду. Подождите немного, мне нужно взять пальто.

Он терпеливо ждал в холле, потом они пошли рядом к воротам и Леонора упрекнула себя за то, что проявила очередную слабость. Нельзя позволить себе привыкнуть к обществу Трентема: слишком ей тепло и комфортно рядом с ним.

Поездка лишь добавила очарования происходящему. Ветерок был свеж, но в нем чувствовалось обещание весны. Солнце играло с облаками в жмурки на голубом небе, воздух прогрелся, и на ветках уже видны были набухшие почки, готовые лопнуть и явить миру зеленый наряд.

На аллеях парка было немноголюдно. Леонора встретила нескольких знакомых, но по большей части ее внимание было сосредоточено на сидящем рядом мужчине.

Он правил уверенно, с бездумной легкостью человека, для которого управляться с лошадьми так же естественно, как ходить. Леонора смотрела на его руки — изящные, но сильные, и не могла заставить себя отвести глаза.

Девушка поняла, что сейчас ее опять одолеют воспоминания, устремила взгляд на дорогу и сказала:

— Я отправила последнее письмо сегодня утром. Если повезет, мы можем получить ответ от кого-нибудь уже на этой неделе.

— Чем больше я размышляю о происшедшем, тем более вероятным мне кажется вывод, что Маунтфорд ищет нечто, имеющее отношение к работе вашего кузена.

— Но почему?

Тристан смотрел на лошадей — так гораздо безопаснее, чем видеть ее голубые глаза, особенно яркие сегодня, ее чудесный рот и локоны, растрепавшиеся на ветру.

— Я рассуждал так: если он пытался купить дом, то рассчитывал добраться до своей цели после вашего отъезда. Библиотеку сэр Хамфри вывез бы. А лаборатория Седрика забыта всеми, и скорее всего она досталась бы ему в первозданном виде.

— Вы правы. — Леонора пыталась вернуть непослушные локоны в прическу. — Если бы не наши поиски, я не заглянула бы в эту комнату еще бог знает сколько лет. Но мне кажется, тут есть одна тонкость. Для того чтобы добраться до желаемого, вовсе не обязательно покупать дом. Достаточно просто объявить о намерении сделать это. А затем попросить разрешения осмотреть помещения, измерить что-нибудь. И забрать нужную вещь.

Подумав, лорд согласился:

— Такое возможно. Но это оставляет нас с единственной теорией на руках; то что ищет Маунтфорд, может быть в любой комнате, в любом помещении дома. — Он искоса взглянул на свою спутницу. — Дома номер четырнадцать по Монтроуз-плейс, где проживают исключительно эксцентричные личности.

Леонора гордо вздернула подбородок и принялась с независимым видом озирать окрестности.

Трентем приехал на следующий день, и она не устояла против соблазна посетить последнюю выставку в Королевской академии. Выставка еще не была открыта для широкой публики, это был специальный показ для избранных.

— Неужели все графы пользуются подобными привилегиями? — язвительно спросила Леонора, проходя по галереям.

— Только особенные графы, — ответил он с серьезной миной, и она не смогла, сдержать улыбку.

Трентем, который разработал целую стратегию завоевания строптивицы, старался не возлагать особых надежд на каждое отдельное событие, в том числе и на эту экскурсию. Они не успели и часа провести на выставке, как почему-то затеяли дискуссию о преимуществах ландшафта над портретным жанром.

— Люди — живые существа, а потому портрет — отражение жизни и всех ее проявлений.

— Но ейли художник задается целью изобразить какой-то уголок Англии, то люди являются лишь второстепенными деталями.

— Глупости! Взгляните на этого уличного торговца, — Леонора указала на живописное полотно. — Одного взгляда достаточно, чтобы точно узнать, что это за человек. Не трудно угадать, в каком именно пригороде Лондона он родился. Можно сказать, что он олицетворяет этот самый пригород лучше всякого ландшафта.

Они находились в одном из малых залов. Краем глаза Тристан следил, как небольшая группа зрителей продвигается к выходу. Наконец они скрылись из виду, и молодые люди остались одни.

Леонора, увлеченно разглядывавшая вид, где река оживлялась большим количеством докеров, не обратила на это внимания. Тристан потянул ее за локоть, и она послушно перешла к следующей картине: ландшафт, где люди отсутствовали начисто — словно Господь еще не сотворил Адама и Еву.

Переводя взгляд с одного полотна на другое, она покачала головой:

— И все же я не могу поверить, что вы предпочитаете такие безжизненные, безлюдные полотна.

Трентем смотрел на ее губы.

— Обычно люди мало меня интересуют. — Голос его звучал хрипло, интонация изменилась, и девушка удивленно взглянула ему в лицо. Поймав ее взгляд, Трентем решительно продолжал: — Но есть одна картина, которую я бы очень хотел увидеть вновь… пережить вновь.

Леонора не отвела глаз, нежный румянец залил щеки. Она прекрасно поняла, о чем он говорит, память услужливо нарисовала двойной портрет: переплетенные в страстном объятии тела на огромной кровати в полутемной комнате.

— Вы не должны так говорить, — пробормотала она.

— Почему?

— Потому что этого больше не будет. Никогда.

Трентем разглядывал ее и удивлялся. Она действительно верит, что простое упорство может оградить ее. Леди, похоже, полагала, что он никогда не сможет преступить границы общепринятых правил. Это было забавно, потому что жизнь научила Тристана несколько другим правилам игры. Но пока нет необходимости разрушать ее спокойствие и уверенность в собственной недосягаемости. Еще рано. Он насмешливо приподнял бровь и сказал:

— Уверен, вы ошибаетесь.

Леонора фыркнула, отвернулась и перешла к следующему полотну.

Он пропустил следующий день. Провел его в трудах, проверяя, как работают капканы, расставленные на Маунтфорд а.