Красная валькирия - Михаил Кожемякин

В центре походного ордера, окруженный краснознаменными боевыми кораблями (два самых крупных из которых гордо именовались "вспомогательными крейсерами", но на деле были лишь вооруженными каботажными судами), шел впечатлявший размерами и грязью нефтеналивной пароход. На палубе парохода было черным-черно от матросских бушлатов, хрипло надрывалась гармонь, и густой смрад махорочного дыма смешивался с самогонным перегаром. Пароход перевозил две тысячи "братишек" десантного отряда. Это был главный опасный сюрприз, который приготовил Раскольников британцам и белогвардейцам, засевшим в Энзели..

Командующий флотом заметно нервничал, выходил на мостик, осматривал в бинокль мутное марево над горизонтом, ежечасно проверял порядок и ход своих немногочисленных вымпелов. Сигнальщики флажками передавали приказы командующего ускорить движение флота, и кочегары эскадры, обливаясь потом и исходя матом у огнедышащих топок, щедро кормили их скверным, мелким каменным углем. "Скорее, скорее! - цедил сквозь прокуренные зубы Раскольников. - Тащатся, как беременные крысы с камбуза... Внезапность, только внезапность - тогда победа! Иначе...".

Лариса подходила к Федору, нежно касалась его плеча, спокойно и ободряюще улыбалась. Ах, как чертовски приятно было чувствовать поглаживающие прикосновения ее мягкой ладони, ее поддержку - по-женски ласковую и по-мужски твердую! Лариса была его красным вдохновением, его счастьем, но в остальном Раскольников рассчитывал только на себя.

Реввоенсовет республики и даже правительство Советского Азербайджана официально не поддержали Энзелийскую экспедицию и предложили Раскольникову действовать на свой страх и риск. Впрочем, этому правительству - без году неделя, и сформировалось оно только благодаря смелым действиям его, Раскольникова, на Каспии! Иначе в Баку сидели бы теперь деникинцы и мусаватисты.

Накануне, в тенистом саду бакинской резиденции Серго Орджоникидзе они пили зеленый чай с рассыпчатым бакинским курабье. Тогда товарищ Серго, лукаво прищурившись, пояснил: "Товарищ Федор, ты сам понимаешь деликатный характер ситуации. Военным походом на Энзели ты так или иначе нарушишь суверенитет соседней Персии и оживишь боевые действия с англичанами... Партия не считает нужным запрещать тебе, но, в случае неудачи твоего похода, мы представим его перед всеми как пиратский налет, и ответственным окажешься ты. Советская власть не готова рисковать своими достижениями в Закавказье ради возвращения своей законной собственности - кораблей и вооружения, которые увели в Энзели деникинцы!"

- Но этой самой собственности беляки угнали из Баку и Петровска немало! На десятки миллионов червонцев пойдет счет! - огрызнулся Федор. - В Энзели и плавбаза с миноносками, и авиаматка с гидропланами. Если мы вернем все это добро - морская безопасность республики на каспийских рубежах будет надежно защищена на годы вперед!

- Советский Азербайджан не собирается воевать с соседями, - вступил в разговор председатель Совнаркома новоиспеченной республики Нариман Нариман-оглы Наримов, известный жизнелюб и литератор, которого красноармейцы прозвали "тройным Нариманом" не только за имя, но и за редкое дородство. - Твой план, товарищ Раскольников, в случае провала даст в руки империалистам повод для новой интервенции в Советское Закавказье, которое мы отвоевали ценой таких усилий!

- Особенно ты отвоевал, - презрительно сыронизировал Раскольников. Военные заслуги товарища Нариманова были более чем скромными.

Но "тройной Нариман" не обиделся, он лишь с достоинством переместил свои выпуклые и блестящие, как черносливины, глаза на то место, где вырез легкого платья Ларисы оканчивался скромной, но элегантной брошью. Это было неприятно.

- Товарищ Нариманов, кажется, больше боится не провала, а успеха Энзелийской экспедиции красного флота, - мягко и задушевно произнесла Лариса, которая, казалось, лишь рассеянно прислушивалась к разговору мужчин и сосредоточенно размешивала серебряной ложечкой янтарный кусочек сахара на дне своей чашки. Но она все слышала - умница! - и готова была ловко отпарировать "тройному Нариману", - Ведь помимо военного имущества, белогвардейцы увели в Энзели около дюжины большегрузных нефтеналивных пароходов, если я не ошибаюсь, милый Нариман Нариманович?

"Милый Нариман Нариманович" немедленно согласился, и его пухлый тройной подбородок затрясся от негодования:

- Истинно так, Лариса Михайловна, вот грабители трудового народа, вот мерзавцы!

- Следовательно, если пароходы будут возвращены трудовому народу, то азербайджанская нефть пойдет на них по Каспию и дальше - вверх по Волге - в Россию. А если нет - нефть за отсутствием транспорта останется в распоряжении товарища Нариманова и других товарищей, а еще англичан и даже персов, с которыми у вас на редкость добрососедские отношения. Товарищ Троцкий не так давно особо подчеркивал в беседе со мной местнические и гешефтмахерские тенденции, которые начинает проявлять часть здешнего партийного руководства...

- Слушай!.. Серго! Товарищ Раскольников! Что такое говорит эта женщина?! - Товарищ Нариманов вскипел, как начищенный медный чайник, - Какие такие англичане-мангличане?! Да я... Я партийный товарищ! Я всей душой за Советскую власть!

Орджоникидзе расплылся в ехидной улыбке и даже захлопал в ладоши.

- Браво, Лариса Михайловна! - весело заявил он, - Если бы Азербайджан имел такую женщину, как вы, поверьте, восточные женщины давно бы сбросили свои чадры и надели их... на мужчин!

- Вай-вай, и слава Аллаху, что не имеет! - искренне воскликнул товарищ Нариманов. - Плывите вы в свой Энзели поскорее! Я даже распоряжусь, чтоб вам на подмогу из Ленкорани товарищ Амиров с конницей-шмонницей вышел... Только уплывайте скорее отсюда, а?!!

- Уплывает дерьмо по канализации. Боевые корабли - уходят! - отрезал Раскольников.

Рассвет 18 мая стал для Энзели роковым. В то утро красная эскадра неожиданно надвинулась на город с моря. Подчиняясь нетерпеливому детскому чувству, Лариса схватила бинокль и принялась жадно рассматривать берег страны, о которой так часто думала и мечтала. В бинокль был виден обычный приморский город с глинобитными домиками и дворцом губернатора, окруженным фруктовым садом. Так вот она, пышная и прекрасная Персия, о которой так много рассказывал ей Гафиз - Гумилев! Уведенных белогвардейцами кораблей не было заметно: Лариса поняла, что они стоят в глубине Энзелийского залива. К востоку от Энзели раскинулся занятый английским гарнизоном пригород Казьян. Здесь находились какие-то длинные одноэтажные здания новой постройки - казармы или склады. На светлеющем небе резко вырисовывались две тонкие мачты полевой радиостанции. Несколько тяжелых шестидюймовых орудий открыто стояли на песчаном берегу, не защищенные даже бруствером. Британский гарнизон не проявлял ни малейших признаков тревоги и, вероятно, как и жители города, еще досматривал сладкие утренние сны. Главный информатор красных, отчаянный главарь местных полуразбойников-полуповстанцев Мирза Кучек-хан, скрывавшийся где-то поблизости в поросших лесом горах, был прав: Энзели был совершенно не готов к обороне.

Миноносец "Карл Либкнехт", словно гончая, промчался вдоль побережья, вынюхивая место для высадки. "Здесь, - произнес Федор Раскольников, заметив отлогую песчаную отмель к востоку от Казьяна. - Поднять сигнал к началу десантирования!" Разноцветные коконы флажкового телеграфа по тросу взлетели на мачту флагмана и весело распустились на ветру цветными полотнищами. Лариса была сейчас сторонним зрителем этого занимательного и кровавого спектакля, имя которому "война". Она отступила вглубь мостика, чтобы не мешать мужу и другим военморам исполнять революционный долг, и с болезненным интересом наблюдала за происходящим.