Эхо первой любви - Мария Воронова

Она еще немного походила по торговому центру, купила шампунь «два по цене одного» и поехала домой.

Как и думал Лев Абрамович, визит к следователю ничего не дал. Алексей Кныш оказался приветливым парнем приблизительно Славиных лет, он вежливо принял нежданного посетителя, посочувствовал, обещал во всем разобраться, но не выдал ни капли полезной информации. Дворкин не стал настаивать, понимая, что раздражение против назойливого визитера Кныш подсознательно спроецирует на Зиганшина, а это ни к чему.

Выйдя от следователя, Лев Абрамович подумал, что надо нанять адвоката, но в этой области познания его до сегодняшнего дня оставались крайне скромными. Идти наобум по объявлению, так можно попасть к замечательному специалисту, а можно нарваться на полного идиота и сделать Славе только хуже, тем более что он пока не хотел брать адвоката, мол, его познаний в юриспруденции хватает, чтоб защищаться самому.

Лев Абрамович вспомнил поговорку: «Кто сам себе адвокат, у того в клиентах дурак» – и вздохнул. По мере того как Дворкин успокаивался, его начала мучить совесть за то, что выписал Славе такой нагоняй. Он сам давно бы отдыхал на нарах, если бы Зиганшин не пришел на помощь, но тревога за внучку заставила его забыть, что он у Славы в неоплатном долгу, и теперь Льву Абрамовичу стало немного стыдно.

Но совсем немного, не настолько, чтобы он захотел взять свои слова обратно. Если девочка все же выйдет за Славу, гораздо лучше, когда дед будет для ее мужа не закадычным друганом, а суровым и мудрым старшим родственником, готовым защитить свою кровиночку, если возникнет такая необходимость.

На пути к метро Льву Абрамовичу попался книжный магазин, и он хотел было купить писанину Иваницкой, но малодушно прошел мимо. Никакого желания читать женские псевдооткровения у Дворкина не было, пусть этим занимается Макс, на то он и психиатр.

Хоть Фрида в своем общежитии располагала отдельной комнатой, все равно дед чувствовал себя неловко у нее в гостях. Общий туалет, общий душ, общая кухня – Лев Абрамович понимал, что незнакомое лицо вызывает раздражение у местных обитателей, и так вынужденных видеть слишком много людей в своем жилище, волновался, что несет грязь на обуви и занимает чужое пространство, которого и без него недостаточно. Нет, общага – это для молодых, хамоватых и влюбленных, вроде Славы, а он лучше примет внучку у себя в доме, где нет, конечно, городских удобств, зато тихо и не ходят посторонние, но отчаянные времена требуют отчаянных мер, поэтому Лев Абрамович, выйдя из маршрутки, направился к унылой пятиэтажной коробке красного кирпича, расположенной на задах больничного городка.

Дорога к общежитию представляла собой замерзшее снежное месиво, в подъезде висел стойкий запах курева, и Лев Абрамович привычно загрустил, почему врачи живут, как сезонные рабочие.

Комната Фриды оказалась пуста, и Лев Абрамович испугался, что разминулся с внучкой, но на всякий случай заглянул на общую кухню и нашел ее там. Она обсуждала какие-то профессиональные вопросы с огромным бородачом в шортиках. Тот страстно доказывал свою правоту и поминутно перехватывал в руках младенца, а ребенок чуть постарше стоял, прижавшись к его могучей ноге. Лица обоих детей выражали буддийское спокойствие и мудрость.

Лев Абрамович кашлянул, привлекая внимание спорщиков.

– Ой, дедушка! Как хорошо! – Фрида, просияв, обняла его, и Дворкин почувствовал себя отчасти вознагражденным за дневные труды.

Что бы ни решила внучка, но она выдержала этот удар.

К счастью, у Фриды не было в кухне дел, кроме спора о методах обезболивания, и Лев Абрамович бесцеремонно потащил ее в комнату.

– Нам надо серьезно поговорить! – сказал он резко.

– Чай сделать, дедушка?

– Я столько его сегодня пил, что у меня чувство, будто чайник проглотил. Оставь, Фрида, суету, а смирно сядь и послушай.

Внучка опустилась на краешек кровати, а Дворкин остановился возле окна. Дорого он бы дал за возможность промолчать, но нельзя, если он хочет и дальше считать себя порядочным человеком.

– Ты, наверное, считаешь своего жениха маньяком-рецидивистом?

– Я не знаю… – вздохнула Фрида. – Если смотреть в лицо фактам, вроде бы так оно и получается.

– Так, да не так! Фрида, я должен тебе признаться, что Реутова убил я, а не Слава! – выпалил Дворкин, как в воду прыгнул.

Внучка посмотрела на него внимательно, но спокойно:

– Ты, дедушка, сейчас мне специально это говоришь?

– Да бог с тобой!

Фрида покачала головой и нахмурилась:

– Но ты понимаешь, что это невозможно?

Дед осторожно присел рядом и взял ее за руку:

– Послушай, Фрида! Ты узнала меня уже пожилым человеком, и понятно, что в твоих глазах я такой благостный старичок, но я был им не всегда. Я был мужик, да, собственно, и сейчас мужик, только очень старый, и мой долг – защищать тебя.

– Дедушка, но как же так? Я знаю, Слава твой близкий друг, но не надо его выгораживать. Если я его приму, то и так приму.

– Да ты с ума, что ли, сошла? Ты мне в миллион раз дороже этого придурка! Но ты вроде любишь его, поэтому мне ничего не остается, как признаться. Фрида, девочка моя, Реутов вломился к нам в дом, и что мне оставалось? Если бы я его сразу не нейтрализовал, он одолел бы меня, и я бы умер в ужасе, потому что знал бы, что он сделает с тобой через минуту. Поверь, у меня не было выбора, но если ты считаешь, что я заслуживаю наказания, что ж…

– Господи, дедушка! Как бы это выглядело, если бы я простила чужого человека и стала бы судить родного деда? – Фрида сжала его руку.

– Что ж, мою персону мы еще успеем обсудить, а пока я предлагаю тебе подумать вот о чем: Слава оговорил себя ради твоего спокойствия, причем я его об этом не просил. Он сам сообразил, что у тебя никого нет, кроме меня, и, считая тебя девочкой-ромашкой, решил, что дед-убийца станет для тебя слишком сильным ударом. Твой душевный покой он поставил выше твоей взаимности, потому что уже тогда было видно, как ты нравишься ему! Заметь, он не мог быть уверен, что ты не помчишься в полицию с доносом или не сделаешь еще какой-нибудь глупости в этом духе, но он рискнул с одной только целью – чтобы ты не огорчалась.

– Я и не огорчаюсь, – сказала Фрида сухо. – Славу я, честно говоря, долго не могла простить, потому что он физически сильный человек, а ты, дедушка, извини, конечно… У тебя действительно не было другого выхода. Я могу только благодарить тебя, что спас мне жизнь, вот и все.

Лев Абрамович рассказал, что хотел вызвать полицию, но встретил Славу, тогда еще просто соседа, и тот сказал, что делать этого не нужно, и помог скрыть преступление.

– Видишь, Фрида, если бы не он, ты бы сейчас мне на зону конфетки разворачивала и сигаретки из пачки высыпала, или как там оно положено, – продолжал Дворкин, – вот такие дела.

Фрида притулилась к его плечу, совсем как в детстве.