Северная Корона. Против ветра - Анна Джейн

Даже когда ее отношение к Юле было хуже некуда, она все равно это признавала. А еще признавала и то, что сестра все же более талантлива, чем она сама, несмотря на то, что Юля не занималась так много, как Марта. И не с таким же благоговением относилась к классической музыке и к своему инструменту. Именно поэтому одним из минусов игры Крестовой, который ставили ей в укор ее преподаватели, была небрежность.

– Я еще и электронное пианино люблю, – отозвалась Юлия, затягиваясь сигаретой и глядя в сизое низкое вечернее небо. – Для меня важно любить не инструмент, а музыку, которую с его помощью можно делать. Я уважаю классику, но хочу создавать и играть другую музыку.

– Даже так?

– Даже так.

– Значит, играть в какой-нибудь рок-группе для тебя было бы предпочтительнее, чем играть в филармонии? – спросила прямо несколько удивленная Марта.

– Да, – прямо ответила Юля.

На кухне повисло молчание, которое все-таки было нарушено Карловой.

– Подожди, – решила разобраться она. – Если тебе нравится та музыка, которую играет Стас и его группа, то почему ты сразу не согласилась на его предложение выступать с ними?

– Так вышло, – сухо ответила Юля.

– Ты мазохистка? – с улыбкой поинтересовалась Марта.

– Увы, нет. Иначе я хотя бы от этого получала удовольствие, – иронически, но все-таки даже как-то горько сказала Юля.

– Но в чем тогда причина? – спросила длинноволосая девушка. Ей стало интересно.

– Хочешь знать? – приподняла проколотую бровь пианистка.

Марта неопределенно пожала плечами. Да, ей было интересно, но признаваться в этом не хотелось.

– Я дала слово, что не буду заниматься другой музыкой, – вдруг сказала Юля и стряхнула серый пепел в окно.

– Кому? – удивилась Марта. Для нее творчество было свободой, а не ограничением. Иначе какое же это творчество?

– Матери. Отцу.

– Ему? – скривилась Карлова, мигом рассердившись – ей стало даже как-то обидно за Юлю. – Зачем?! Они с ума сошли? Какое им дело?

Юля еще более иронически взглянула на сестру и сказала совершенно откровенно:

– Они хотели, чтобы я стала великолепным музыкантом. Гордостью семьи. А какой же гордостью я стану, если буду играть в рок-группе? Сама подумай, – Юля усмехнулась. Марта даже как-то сердито уставилась на девушку с сигаретой в длинных пальцах. Как-то не очень вязались эти слова с гордой независимой Крестовой, главной надеждой консерватории.

– В нашей интеллигентной семье есть место только таким же интеллигентным людям, – продолжила Юля, явно с усмешкой повторяя чьи-то слова.

– И ты согласилась? – не поверила Марта.

– Дала слово.

– Дала слово? – переспросила скрипачка возмущенно. Сейчас в ней возмущалась не сестра, пусть и недолюбливающая Юлю, а музыкант. Родители сказали не заниматься любимой музыкой, а она вот так взяла и отступила? Нет, правда, эта Крестова – дура! Музыкант должен делать то, что он хочет, и то, что ему нравится, а не то, что говорят ему делать другие! И почему Юля при них, сверстниках, вся такая крутая, спокойная, невозмутимая и уверенная, знающая цену себе и своим способностям, а при родителях так легко сдается?

– Да, дала. Что буду заниматься только классической музыкой. Только фортепиано. Ничего больше, – хоть Юля и говорила спокойно, в ее голосе раздавались опасные нотки, которые словно говорили Марте: «Стой, прекрати меня осуждать».

– Но как так! – возмущение в Марте росло в геометрической прогрессии.

– Думаю, твоя мать тоже не одобрила бы, если ты вдруг по окончании консерватории убежала играть в панк-группу.

У Марты и мысли не было о том, чтобы играть в какой-либо группе, но она точно знала, что ее мама, человек, обладающий, в общем-то, довольно непростым характером, не стала бы заставлять ее заниматься тем, что ей, Марте, не нравилось. Конечно, Эльвира Львовна была очень довольна тем, что дочка с детства занимается скрипкой и делает успехи на музыкальном поприще – женщина небезосновательно гордилась своим единственным ребенком. К тому же она с детства контролировала Марту, пыталась быть в курсе ее дел, часто звонила и иногда даже навязывала свою точку зрения – не потому, что хотела подавить дочь, а потому что считала, что она права и лучше знает. Но Эльвира Львовна все-таки ориентировалась на то, чего ее дочка сама хочет в жизни. Когда Марта поступала в консерваторию, женщина несколько раз беседовала с ней на тему того, а действительно ли хочет Марта всю свою жизнь посвятить музыке, или ей лучше сразу поступить в другой вуз, чтобы выбрать иную, не музыкальную, жизнь.

Марта точно знала, что ее мама не стала бы заставлять ее заниматься нелюбимым делом. И, наверное, объяви ей девушка, что после консерватории она намерена играть в какой-нибудь современной группе, неважно, поп, панк или рок, или же желает записывать музыку для мультиков или даже играть в ресторане, Эльвира Львовна согласилась бы с решением дочери, проследив, правда, при этом, чтобы ее новая деятельность была более-менее безопасной.

В семье же Крестовых дело обстояло иначе. Юле с детства была предоставлена свобода во всем, кроме выбора смысла жизни. Ее мать мечтала об успехе для единственного ребенка. Она хотела, чтобы дочь вписалась в их знаменитую в городе творческую семью. Зная, что Юлия талантлива, женщина не могла допустить, чтобы она растратила свой музыкальный дар впустую, исполняя глупую музыку для молодых идиотов. Так она и сказала Юле после того, как та закончила школу с музыкальным уклоном при консерватории в восемнадцать лет – одновременно с тем, как Марта завершила обучение в музыкальном училище. Тогда Крестова-старшая впервые услышала от Юли, что та не хочет поступать ни в какую консерваторию и что жизнь музыканта-«классика» ее совершенно не прельщает. Свободолюбивая Юля обожала иную, кажущуюся родителям радикальной, музыку, ее же, собственно, и хотела исполнять. Об этом она и объявила после выпускного Константину Власовичу и Софье Николаевне – прямо на следующий день. Те, естественно, ее точку зрения на жизнь совершенно не принимали, особенно мать. Разгорелся страшный скандал, после которого Юля, поняв, что переубедить маму поможет только время, просто-напросто собрала вещи и ушла из дома к Крису.

– То есть твоя мать сказала: «Ты будешь плясать под мою дудку, дорогая дочь», и ты так легко согласилась? – не поверила Карлова. Ну не из тех эта противная Юлька! Она – сильная, она должна была бороться!

– Как-то так, – не стала ничего объяснять Юля, закуривая новую сигарету.

– Не верю, что ты ничего не делала! – разозлилась Марта.

– Я ушла из дома, – сказала Крестова, хотя об этом никому и никогда не говорила. Крис и Леша знали эту историю, а больше никто о ней и не догадывался.

– И?

– А через неделю вернулась.

– Зачем?! Деньги закончились? – возмутилась Марта.