Гармония Джейн - Райан Уинфилд

Без Джейн в квартире было тихо. Слишком тихо. Он только что вернулся и не успел привыкнуть к изменениям в их жизни. Теперь Джейн ходила на работу. Не на поиски работы, а на настоящую работу. Жаль, что привыкать к новому ритму жизни ей приходилось одной, без него. А может, это и к лучшему. Порывшись в комоде, Калеб нашел во что одеться и вышел на улицу. Ему хотелось прогуляться и заодно прочистить голову.

Воздух был жарким и влажным. На горизонте собирались дождевые тучи. Где-то в пригородах Остина уже шел дождь, и его пелена быстро поглотила закатное солнце, придав небу угрожающий кровавый цвет. Калеб засунул руки в карманы и двинулся, не особо задумываясь, куда идет.

Из открытых дверей баров и ресторанов доносились голоса и звон посуды. Ресторанные оркестры готовились к работе, добавляя в общий гул свои звуки. Уличные музыканты бренчали на гитарах и банджо. Калеб вдруг заметил, что у уличных групп почти нет настоящих барабанов. Барабанами музыкантам служили перевернутые пластмассовые ведерки. Издали доносился вой сирен. Все эти звуки были для Калеба еще и цветными. Они волнами накатывали на него, но он шел дальше, подчиняясь главному ритму – ритму своих шагов.

Калеб вспоминал, как в детстве мечтал стать настоящим музыкантом, которому не нужно мерзнуть на улицах и довольствоваться скудной едой, а то и вообще ложиться спать голодным. А сколько одиноких часов и дней он провел в чужих квартирах, сочиняя песни о разбитых сердцах и людской несправедливости. Потом ему вспомнился день, когда он впервые увидел Мелоди. Он еще не знал, что она дочь Джейн. Ему запомнилось выражение ее печальных, измученных глаз. Он тогда назвал это выражение «невозможной надеждой». Потом то же он увидел в глазах Джейн. Только ее печаль была более реальной, а надежда – более скрытой.

Иногда он чувствовал, что Мелоди была предвестницей его встречи с Джейн и их любви. И монета, которая прошла через руки всех троих, оказалась талисманом, приведшим Джейн к нему. В этом Калеб тоже видел несправедливость судьбы. А что было бы справедливостью? Привычный сценарий: Мелоди остается жива, влюбляется в Калеба, а Джейн радуется счастью дочери, думая, что ее годы, отведенные для счастья, давно прошли.

Может, та монета изначально была талисманом? И сколько рук бездумно передавал ее, пока она не попала в нужные?

Поток мыслей захлестывал Калеба. Он был бессилен остановить их нагромождение. Оставалось одно: сделать из всего этого песню. Калеб начал напевать складывающуюся мелодию, пытаясь подбирать под нее слова. Потому он и выбрал сочинение песен. Это было его творчество. Его работа, а не мелькание на каком-нибудь дурацком телешоу, где зеленые юнцы и девицы, опьяненные «лайками» в твиттерах и фейсбуках, готовы были грызться за славу и деньги.

Калеба разрывали противоречия. Встреча с Джейн и бесподобный секс заглушили их. Теперь они вернулись. Калебу не хотелось возвращаться в шоу. Он боялся, что конкурс разрушит всю его самобытность. И в то же время очень хотелось получить этот контракт, чтобы они с Джейн выскочили из нищеты. Тогда к их любви добавится настоящее уважение. Уважение к самому себе. Калебу хотелось подарить Джейн настоящую свадьбу, которую она так хотела и которой у нее никогда не было. Подарить ей дом вместо этой жалкой квартирки. Подарить ей ребенка. И конечно же, каждый день дарить ей свою любовь. Такая острота желаний у него была лишь в ранней юности. Но тогда в них отсутствовала точка приложения. Но почему ему так тошно сейчас? Ведь Джейн любила не Калеба-победителя. Она любила и принимала его таким, какой он есть. Каким бы ни был для него результат грядущего финала, Калеб верил, что их любовь выстоит и не даст им разбежаться в разные стороны.

Где-то совсем рядом громыхнул гром, прогнав его сомнения. На тротуар упали первые капли дождя. Но Калеб лишь сгорбился и пошел дальше.

* * *

Джейн ходила по кварталам, примыкающим к Шестой улице, огибая пьяных и велорикш. Она по привычке смотрела на парковочные квитанции машин, однако ее мысли были далеки от работы.

Она думала о Калебе.

Как хорошо, что он вернулся. Правда, через несколько недель ему снова придется уехать, но сейчас казалось, что впереди еще много времени. Джейн знала: расставаться во второй раз будет ничуть не легче, чем в первый. Но за это время многое успело измениться. Калеб поедет на шоу в прямом эфире. Джейн опасалась, что поражение может тяжело подействовать на него. Она и сейчас помнила, с каким лицом он уходил во время остинского прослушивания, когда эта взбалмошная Синтия вдруг опустила большой палец вниз. Чем ближе к успеху, тем болезненнее воспринимается проигрыш.

Но если честно, Джулия в одинаковой степени боялась и его победы. Она искренне хотела, чтобы Калеб победил, однако боялась за их будущее. Эта победа может многое изменить в их совместной жизни.

Когда они встретились в Сиэтле, добытчицей была она. У нее был дом и работа, а у Калеба – плохонькая гитара и улица. Потом эта крутая перемена в ее жизни. Новый город, где никто не жаждал брать ее на работу. Какими тягостными были для нее эти месяцы в шкуре безработной. Она не стала относиться к своей работе так же, как Кристина, но главное – она работала. Она не сидела у Калеба на шее. У нее был любимый мужчина. Ее вполне устраивала их нынешняя жизнь, и в этой жизни ей ничего не хотелось менять.

Джейн послышалось, будто кто-то окликнул ее. Она огляделась по сторонам. Ни одного знакомого лица. Начинался дождь. Прохожие торопились, подняв капюшоны своих курток или просто вобрав голову в плечи.

Она застегнула сумочку, где лежала машинка для печатания билетов, потом застегнула куртку и продолжила обход.

Джейн видела: пока они ехали, Калеб становился все беспокойнее. Он не знал, куда деть руки. В салоне машины было достаточно прохладно, но он зачем-то полез в настройки климат-контроля.

– А ты уверена, что нам туда надо ехать? – наконец спросил он.

– Конечно. Люди специально соберутся, чтобы посмотреть передачу с твоим участием.

– Ну и пусть смотрят. А мы что, не могли включить «ящик» у себя дома?

– Мы просто обидим мистера Зиглера, – покачала головой Джейн. – Он столько сил ухлопал. И не только сил.

– Новый телевизор купил, что ли?

– Бери выше. Не просто телевизор, а проекционный. И большой экран, который он повесил на складе.

– Ты что, шутишь?

– И не думала. Он сказал, что поставит стулья, как в зрительном зале. Будет угощение. Он даже пообещал выставить несколько ящиков пива для ребят. Они все очень горды тобой.

– Кто они? Я думал, ты говоришь только о складских рабочих и водителях.

– Нет. Там будет Джереми. Он приведет ваших друзей-музыкантов. Они все были на твоем концерте, который я тогда сняла и отправила с заявкой на прослушивание.

Калеб вздохнул и повернулся к окошку.

– Малыш, я еще никогда не видела тебя таким робким. Не понимаю, какие у тебя причины волноваться?