Выжженная земля - Юлия Диппель

– Одна мысль… – ахнула я.

– Я всегда буду на расстоянии мысли, малышка. – Люциан расстегнул замочек и дал мне знак повернуться, чтобы он мог надеть цепочку мне на шею. Убрав волосы в сторону, я наслаждалась мурашками, которые разбегались по коже от прикосновения кончиков его пальцев. И наконец почувствовала на шее легкий поцелуй, прежде чем он снова меня обнял. Стоя так, вместе, мы любовались морем и ночным небом.

– Как насчет фейерверка? – пошутил Люциан.

Я хихикнула.

– Не-ет… лучше не надо.

– Я думал, у нас сегодня официально день клише. Может, конфетти? Розовые лепестки? Или попросить Этьена спеть романтическую серенаду? – бойко перебирал он. – Он замечательно поет. Это было бы ему…

Люциан замолчал на полуслове. Его взволнованное замешательство добралось и до моего подсознания, и теперь я гадала, что послужило его источником. Между нами пробивалась энергия, которая не принадлежала ни мне, ни ему. Меня обдало волной жара, но притом я начала дрожать.

– Люциан? – встревоженно выдохнула я.

– Я тоже это чувствую, малышка, – отозвался он с не меньшим беспокойством.

Звезды и фонарики расплывались и увлекали нас в водоворот сверкающего света. Легкие будто опалило огнем. Мы падали. Вместе.

И неожиданно между нами повис тяжелый аромат шоколада и граната. Мое тело рывком отбросило назад. Я приземлилась в кресло. С Люцианом произошло то же самое, только он оказался напротив меня.

– Что именно из «не распускайте руки ниже пояса» было непонятно?! – взбешенно заорал Бел. Энергично жестикулируя, он наглядно изобразил на себе квадратную зону, которая, по его мнению, была разрешена. – Неужели вас нельзя и на пару часов одних оставить, чтобы вы непременно не породили Армагеддон?!

– Да мы вообще ничего не делали! – оправдывалась я за двоих.

– Это похоже на «ничего»? – воскликнул Бел, махнув рукой на окружавший нас хаос. Только сейчас мне бросилось в глаза, что стеллажи с книгами и прочая мебель валялись перевернутыми. На них виднелись отчетливые подпалины. Кое-где еще потрескивали языки пламени, и абсолютно все пропахло обуглившимся деревом. Пара клочков бумаги и частички пепла до сих пор кружились в воздухе как последствия взрыва. Я в шоке уставилась на пространство, разделявшее меня и Люциана. Место, где еще недавно стоял журнальный столик, теперь превратилось в центр большого пятна сажи в форме звезды.

Бел руками пригладил свою растрепавшуюся серферскую прическу и скрестил руки на груди.

– Если вы действительно не набрасывались сейчас друг на друга, как кролики, то я жду объяснений.

Я взглянула на Люциана, который подозрительно притих. Казалось, что за его зелеными глазами стремительно прокручивались мысли. Он молча встал, подошел ко мне и поднял на ноги. Потом развернул и высоко задрал мой свитер, чтобы осмотреть спину.

– Черт побери, – ошарашенно выругался Бел.

– Что?! – Я вырвалась, чтобы увидеть лица их обоих. У Бела отвалилась челюсть, а Люциан широко ухмылялся.

– Мы связались? – оторопело спросила я. – Но мы же ни разу не… – На самом деле я предполагала, что праймусы должны переспать, чтобы связаться.

– Не обязательно, – сказал Люциан в ответ на мою мысль. – Речь идет лишь о моменте наивысшего единения.

Округлив глаза, я просто пялилась на него.

– Значит, мы связаны?

Вместо ответа Люциан повернулся ко мне спиной и снял рубашку. Его кожу все еще украшали изогнутые линии, образующие феникса. И тем не менее что-то изменилось. Феникс теперь был заключен в пламенную звезду.

– Ваши знаки связались, – запинаясь, выдавил Бел. – Такого еще никогда не было.

Естественно, не было. При нормальных условиях знак сильнейшего праймуса переносился и на его партнера.

– Как только нас нельзя назвать, – засмеялся Люциан, – но уж точно не нормальными.

У меня появилось столько вопросов, и на большинство из них ответить не могли ни Люциан, ни Бел. Но в конечном счете это не имело значения, потому что мой восторг перечеркивал все вопросительные знаки. Пока мы решили не распространяться насчет такой своеобразной связи… по крайней мере, пока сами не выясним, что привело к этому слиянию знаков. Я была полностью за, поскольку из-за «воскрешения» и так ловила на себе слишком много косых взглядов. Однако неизбежные последствия подобной скрытности я осознала лишь тогда, когда чуть позже сидела одна в своей комнате и в дверь кто-то постучал. Со сложенными на груди руками и выражением лица следователя-дознавателя передо мной стояла Лиззи.

– Я. Хочу. Знать. Все о вашей интимной жизни, вызывающей землетрясения! Немедленно!

Класс. Значит, сарафанное радио продолжало вещать.

На мое утверждения в стиле «Да не было у нас секса» Лиззи в итоге весьма скептично изогнула бровь.

– Мхм, конечно. Вы на какое-то время пропадаете, потом половина крепости буквально взрывается, после чего ты лыбишься во все тридцать два зуба, а Люциан выглядит таким расслабленным, каким его уже давно никто не видел.

М-да, если взглянуть на это под таким углом…

Я сделала глубокий вдох.

– Люциан сделал мне предложение. – Очень близко к истине и довольно далеко от реальной проблемы, чтобы успокоить грызущую меня совесть.

– Он сделал ЧТО?!

Я пожала плечами.

– Не предложение стать мужем и женой, а… предложение стать парой, если можно так выразиться.

– Да это же то же самое! – взвизгнула подруга, очевидно, в мечтах уже пребывая где-то далеко и организуя настоящее свадебное торжество. Притормозить ее эйфорию мне удалось только одним убийственным аргументом:

– Если Мара об этом прознает, то наверняка как-то использует против нас. Поэтому не говори никому.

В общем-то, это даже не ложь, а иначе неизбежно последовали бы вопросы, зачем Люциану вообще потребовалось делать мне предложение. Затем кто-нибудь усомнился бы в нашей связи, нам пришлось бы доказывать обратное и в результате секрет вскрылся бы.

Лиззи воззрилась на меня самым душераздирающим из расстроенных взглядов.

– Но это же единственная хорошая вещь, произошедшая с кем-то из нас. Ну и как мне держать это в себе?

– Как-нибудь справишься. Слышала, ты стала настоящим экспертом по части хранения тайн.

Застигнутая врасплох, Лиззи распахнула глаза. Дальнейшая реакция представляла собой нечто среднее между шоком, паникой и покрасневшими щеками.

«Я встретила Тоби, – попробовала телепатически сообщить ей я. Это нам лучше обсудить без посторонних ушей. Я скрестила пальцы в надежде, что такой способ сработает, ведь на людях я его еще не испытывала. – Он просил передать, что любит тебя».