Цвета штандартов - Томаш Колодзейчак

Таких людей, как Даниель, на своей шкуре испытавших, что такое Доминия, было немного. Их голос практически не имел значения, ибо люди готовы простить любую подлость и забыть о любом преступлении – лишь бы это было не с ними, а с кем-то другим. Мало кто может представить себе далеко идущие последствия политического выбора, сделать выводы из сегодняшних действий и поступков. Солярная армия ухитрялась убивать невинных, карать целые сателлитарные поселения, силой превращать свободных граждан в управляемых киборгов. Архипелаг солярных планет, разбросанных на просторах миллиардов световых лет, во все увеличивающейся цепи гиперпространственных трасс, заполнялся все большим количеством миров, полностью подчиненных Мозговой Сети… Все большим числом кибернетических невольников.

Доминианская армия молча посматривала на побоище, устраиваемое на Гладиусе коргардами, и молча ожидала, когда на тысячах людей проведут страшные эксперименты, и своим молчаливым присутствием ещё больше ослабляла защитников. Она как бы стояла недвижимо у стен сопротивляющегося города, выжидая, пока он сгорит, чтобы потом дать свободу развалинам.

И коргарды, и Доминия не умещались в том порядке мира, который Даниель мог принять, в котором мог жить.

Но – появились и враги, которые до недавнего времени были лишь противниками, неприятными компаньонами в деле. Иногда их встречали с нежеланием, иногда с ухмылкой, иногда с пониманием. Это – «покорные». Насколько же наивным теперь казался себе Даниель Бондари двухлетней давности. Он не любил «покорных», но относился к ним как к любым людям, отличающимся от него в каких-то вопросах: мог убеждать, спорить, доказывать, а порой мог даже сам признать справедливость чужих аргументов, ибо «покорные» хоть и были политическими противниками, но не выходили за пределы его понимания. Только теперь он увидел, как сильно ошибался.

Они были очень опасны. Годами занимались размягчением гладианского общества. Выступали с набором предложений по изменению «Хартии Прав». Среди этих предложений встречались справедливые, другие были только внешне убедительны. Они предлагали готовый взгляд на мир, на государство, на жизненные цели, ценности. Отрицательно относились к армии, презирали танаторов, критиковали электорскую систему власти, борьбу с генетическими ограничениями, протестовали против запрета клонирования, осмеивали религии, расхваливали виртуальную жизнь… Одновременно с болтовней и демагогическими фразами постоянно проталкивали то, что было для них самым важным: продоминианскую пропаганду. Так было всегда, и Даниель почему-то мирился с этим.

Но теперь все изменилось, «покорные» перестали быть политическими противниками общественного договора. Придя к власти, тут же не замедлили нарушить этот договор. Стали ревностными вассалами, наместниками Доминии в свободном, что ни говори, мире Гладиуса. Они, не колеблясь, очерняли наиболее отличившихся в борьбе. Позволили солярным стукачам допрашивать таких, как Даниель, солдат, защищающих Гладиус. Начали «зажимать» и лишать свободы своих недавних противников. Наконец, принялись убивать.

– Не спеши, – попросил Даниель, когда Каролина снова начала на него забираться. – Я хочу запомнить каждое твое движение.

* * *

– Пятый день, – проворчал Даниель. – Где может быть база?

Они сидели в буфетной и обедали. Автоповар предлагал только одно блюдо: тарелку диетических земляных груш и кружку густого киселя, скорее всего тоже диетического. К радости путешественников земляные груши и кисель можно было заказывать на выбор с десятью вкусами и ароматами.

– Теоретически уже завтра мы могли бы выйти на орбиту Клеванга, задумалась Каролина. – А если лететь в другую сторону, то в Пояс Фламберга.

– Или же мы летаем вокруг Спаты, чтобы сбить с толку и себя, и противника, а секретная база находится под полом моей кабины на Семирамиде.

– Не исключено и это, – улыбнулась Каролина. Губы у неё были зеленоватые не от помады. Они стали такими благодаря введенному пигменту. Кстати, это были не единственные зеленые губы Каролины.

– В принципе-то здесь весьма недурно. Пища неплохая, немного темноватое, но приятное жилище, да и женщина в меру привлекательная и нетребовательная.

– Если б ты не был единственным на борту представителем твоего племени самцов, то увидел бы, какая я нетребовательная.

– Тебя не раздражает, что мы не знаем, где находимся? А если нас не примут? Так и будем летать до самой смерти?

– Законсервированными… Извольте, археологическая сенсация! Обнаружен космический корабль, уже десять тысяч лет кружащий по орбите планеты Спата, и в нем тела двух наших примитивных предков, так называемых самца и самки. Сейчас мы телепортируемся на место события.

– Так это вполне может окончиться. Если те, кто выслал нам паром, запеленгованы и схвачены, то единственная морда, которую мы ещё увидим, будет физиономия солярного боевого киборга.

– Уродливая?

– Скорее всего да. У них убирают губы и ноздри, глаза сопрягают напрямую с камерами. На уровне ушей монтируют комплекты датчиков.

– Мы таких чудовищ не делали?

– Я не видел. И предпочитаю не видеть.

Наступило молчание. Они не могли слишком много говорить о себе. По крайней мере пока не знали, что будет происходить и каковы действующие коды секретности операции, в которой участвуют. В принципе они даже не должны были обмениваться замечаниями по любым темам. Единственное, что могли себе позволить, не нарушая инструкции, – это секс.

– Я думаю, база находится в районе Махейры. До Клеванга далековато, а в районе Спаты – слишком большое движение.

– Большое движение позволяет засекретить полеты и коммуникации с окружающим миром.

– Но затрудняет контроль обеспечения безопасности.

– Тогда, может, в Поясе Фламберга?

– Но где? По периферии летает слишком много сырьевых траулеров. В центре спокойнее, но долететь туда невозможно, не врезавшись в какой-нибудь каменный осколок.

– Долететь можно куда угодно, – тихо сказала Каролина. – Или ты забыл, что разговариваешь с летником?

– А может, – Даниель счел вопрос чисто риторическим, – станция спрятана где-то вне плоскости эклиптики? Такую пылинку никто не запеленгует.

– Но зато можно засечь летящие к ней корабли и передачи. Если хоть раз тебя поймают в прицел, ты уже никуда не сбежишь.

– А может, ты знаешь, куда мы летим, только не хочешь сказать? Даниель погладил девушку по руке.

– Представь себе, курьер, не знаю, – ответила она, глядя ему в глаза. Но даже если бы и знала, то должна была бы вести себя так, чтобы ты не знал, знаю я или нет. Ясно?

– Пожалуй, да, – буркнул Даниель, и в его мозгу снова возник вопрос: курьер? Интересно, черт побери, что такое я перевожу?

Через несколько часов после разговора о солярных боевых киборгах их ракета добралась до цели полета. А поскольку на борту была точно полночь, Даниель спал. Бортовой компьютер не был обеспокоен этим фактом и, громовым» голосом известив о маневре причаливания, приказал надеть форму и подготовиться к докладу. Возвратившись ненадолго к реальности, сознание Даниеля зарегистрировало сообщение и вновь погрузилось в сонное отупение. Однако угасающее эхо информации коснулось наконец соответствующего нейрона в мозгу, и тут же началась лавинная реакция. За две минуты Даниель сумел проснуться, вскочить с койки, сбегать в санитарную кабину, удариться носом в закрываемую в этот момент Каролиной дверь, нервно потоптаться в коридоре, ворваться в ванную, сполоснуть лицо, отлить то, что имелось для отлития, и натянуть комбинезон.