Белые Волки Перуна - Сергей Шведов

Сам Позвизд, три с половиной десятка лет по земле протопав, не нажил и десятой части того Хабарова жира. Более двух десятков мечников собрать под свою руку ему пока не удавалось, а по силе и его место в старшине новгородской.

- Если просидишь здесь лет пять-десять, воевода, то будешь побогаче боярина Глота. - Место житное.

- Было житное, - вздохнул Позвизд. - Да пообчистили полоцкие земли изрядно.

- Обрастут, - успокоил Хабар. - Год-два, и зацветёт Полоцк пуще прежнего.

Всё может быть, конечно, но пока боярину Позвизду, наместнику полоцкому, чуть не с глины приходится потчевать гостей мёдом, и блюда под свининой не серебряные, а деревянные. Всё злато-серебро Рогволда растащили мечники Владимира. В Детинце остались только тяжелые лавки, а всё остальное вынесли.

Хабар жалобы Позвизда слушает внимательно и кивает головой - сочувствует, да только какой в том сочувствии толк.

- Коли мошна пуста, то прихвати у соседа, - посоветовал Хабар.

- Это где ж такой сосед? - прищурился Позвизд.

- Если найду, - ответил Хабар с улыбкой, - то про тебя не забуду, боярин.

Неспроста, конечно, эти слова бросил Хабар, да и куда он целится тоже можно догадаться, если кинуть умом, но дело это скользкое, и полоцкому наместнику может выйти боком. Своих-то сил немного, а от Великого князя будет взыск, если в чужие земли сунется без спросу и тем втравит всех в кровавое дело.

- Ты в стороне будешь, воевода, - пояснил Хабар. - Не ты ставил на порубежье боярина Ладомира, а значит и спрос не с тебя.

- Ты ещё на Плеши не сел, боярин, а уже норовишь чужую кость ухватить.

- Волей Перуновой и Владимировой - сядем, - твёрдо ответил Хабар. - А с тебя, воевода, потребуется немного - там глаза прижмурил, здесь горлопанов поприжал. А за мной не пропадёт.

Чуть ли не половина Полоцка вывалила на присыпанную снегом Торговую площадь, чтобы проводить уходящий обоз. Новый порубежный воевода гарцевал на гнедом коне, пугая жёнок и детишек волчьей головою с правого плеча. Перуновых Волков побаивались всегда, а уж после новгородского напуска на город - тем более. Нельзя сказать, что Перуновы ближники шарили больше других по клетям и амбарам, но что касается жёнок, то многим полочанкам они вздёрнули подолы, и не одно бабье пузо разнесло с того напуска волчьим семенем. Одна радость, что родившееся чадо будет любо Ударяющему богу, а значит, сумеет крепко зацепиться в этом мире на пользу своей матери и всем родовичам.

Ладомир окинул взглядом готовый тронуться с места обоз. Всё пока было в порядке, если не считать того, что Сновид никак не мог угнездить свою Растрепуху на последнем возке. Была она из семьи детной, и вся её многочисленная родня выстроилась вокруг возка, чтобы попрощаться с ненаглядной.

- Трогай, - крикнул Ладомир возницам и поклонился на прощанье всем четырём полоцким углам.

День выдался морозным, наст твёрдым, и кони сразу же от ворот ходко пошли в гору. Тридцать всадников окружили обоз, потревожив грозным видом пугливых сорок. Трещотки тут же понеслись с предупреждением по зимнему схваченному инеем лесу.

Ладомир неспеша ехал рядом с четвёртым от головы возком, благо широкая просека пока что позволяла это. На возке среди кучи Вельямидова добра сидели Ждана с Милавой, закутанные по самые глаза в звериные шкуры. Милава на руках держала малого Яромира, который, кажется, спал, убаюканный плавным ходом. Жёнки подружились быстро, что Ладомира немного удивило, поскольку Ждана, похоже, уже догадалась, кто приходится отцом Хабарову внуку. Но её это обстоятельство не слишком обеспокоило, а у Милавы в дружбе был какой-то свой дальний расчёт, о котором Ладомир мог только догадываться. Одно он знал совершенно точно, Хабарова дочка ничего не делает спроста и всякого человека норовит обернуть себе на пользу.

До ближайшего сельца едва дотянули - и кони устали, и люди подмёрзли, скрипя в сёдлах и кутаясь в возках. Но уже то хорошо, что ночевать придётся не в холодном лесу. Сельцо было лесным, а потому не шибко богатым - десятка полтора приземистых домов, разбросанных по бору среди вековых сосен.

Смердовы жилища - это не боярские усадьбы, но всё же коням и людям нашлось место, хотя пришлось сильно утеснить хозяев. Семьи в сельце людные, и под каждой крышей чуть ли не по три десятка и старых, и малых, и в самом соку, но гостям - лучшее место и лучший кусок.

- Гость на порог - счастье под гонт, - усмехнулся навстречу Ладомиру седобородый, кряжистый мужик.

Не то чтобы сельцо стояло совсем на отшибе, но полоцкие новости седобородого Горяя и его родовичей интересовали мало. Кажется, даже о смерти князя Рогволда они узнали впервые от Ладомира.

- А что нам Рогволд, - почесал затылок Горяй. - Тивуны его наведывались, брали мехами и битой птицей, но по разуму. А Владимир твой чьих кровей?

- Рюриковых.

- Пусть будут Рюриковичи, - махнул рукой Горяй.- Должен быть и в наших землях княжий суд.

- А с соседями ты дружно живёшь? - спросил Войнег, подсаживаясь к очагу.

- Когда как, - пожал плечами Горяй. - Коли не трогают наши ловушки и мрежи, то живём дружно, а коли озоровать начинают, то чиним спрос. Бывает, что и до крови.

Ничего примечательного и радующего глаз не было в жилище. Очаг посредине да лежанки по бокам, на которых размешались на ночь все члены Горяевой семьи, братья и братаны с чадами домочадцами. Покупали на стороне только жито, а все остальное брали и ладили на месте. В сельце была кузня, и, судя по наконечникам сулиц и рогатин, кузнец знал свое дело.

Ночь прошла в тепле и покое, а по утру вновь тронулись в путь. До Плеши дорога была дальней, а народ в этих краях селился по-разному - где густо, а где пусто. Несколько раз прямо в снегу заночевали, разведя костры на лесной полянке да кутаясь в звериные шкуры от разгулявшегося к ночи морозца. Ладомиру почему-то особенно нравилось смотреть на звёзды, которые густо сыпались из какой-то прорехи на ночное небо, стоило только угаснуть Даждьбогову лику. И трудно было понять, что же они такое и зачем. Для украшения рассыпаны или для дела, недоступного людскому разумению. Собирался спросить Ладомир про это волхва Гула, да не решился почему-то. Cлышал, правда, краем уха от Бакуни, что по звездам можно предсказать судьбу человека, но как ни вглядывался Ладомир в звёздное небо, так ничего сходного с житьём-бытьём не обнаружил. Что ведомо волхвам, то простым людям недоступно.

- Коли сын у нас родится, то назовём его Звезданом, - сказал Ладомир Ждане. - А коли дочка, то Звезданой.

Лежали под шкурами кучно, подстелив под бока еловые ветки, грея телами друг друга. Ошую Ладомира – Ждана, одесную – Милава, приткнувшая малого Яромира под отцовскую руку под тем предлогом, что от Белого Волка жара больше, чем от подмороженного Изяслава. Милава не спала, как казалась Ладомиру, но и голоса не подавала, а про что она думала, знала, наверное, одна бабья богиня Макошь.