Эрегинии. Яд для демона - Екатерина Смолина

— Дура! Что ты пристала со своим хэгатри?! Смерти моей хочешь? Не могу я тебе сказать, куда его упекли! С нас клятву взяли магическую, понимаешь?

— Тогда зачем ты меня спасал?

— Я обещал защищать тебя… — распрямился, поморщившись.

— Кому обещал?

На меня бросили уничижительный взгляд, давая понять, что после всего, что здесь произошло, он вообще мне ничем не обязан. Обиделся, то есть! Я улыбнулась и чуть сжала пальцы, наблюдая, как рыжий удивлённо выпучил жёлтые глаза и выругался.

— Анранар, зараза…

Хватка ослабла. От удивления, видимо.

— Нашёл, за кого просить! Сама кого хочешь в гроб уложит, предварительно изнасиловав и добив пытками!.. Знал бы, к кому подкатываю «у Залияри»…

— Дорогой, а ты мне ничего не хочешь рассказать? — сощурилась появившаяся в дверях Лана.

Протрезвевший Трег кинул обречённый взгляд на жену, потом на меня. Тихо и зло выругался.

— Ланусь, я это… Это не то, что ты подумала!

— Как ново звучит! В шестой раз — так особенно свежо. Нет, дорогой, я все правильно поняла. И либо ты нам сейчас рассказываешь подробно все, что знаешь об Анранаре после его исчезновения, либо я таки включу обиженную женщину.

Воительница провернула в руке обнажённый меч, одарив меня заговорщическим взглядом. А я выдохнула. Потому что ссориться с ней совсем не хотелось. Едва проявившаяся за долгие годы симпатия к женщине могла закончиться вполне классически. Сколько уже было похожих ситуаций?

— Девчонки, вы это чего? Я ж… Не могу я! Мне старший тогда глотку вырвет, он же здоровее раза в два, — не смотрите что тощий!

— Значит, как пирожков требовать с девицей в комплекте — это мы можем. Похищать из-под носа не только старшего, но и всей стаи «самку» — тоже смелости хватило, — присоединилась я.

— А лапать дома чужую женщину при живой жене — вообще верх идиотизма! А ну, говори!!!

Поднятые было тарелки со свистом и гулом полетели в рыжего соблазнителя, когда тот, предчувствуя беду неминучую, нырнул под стол. Меня захватил азарт, да и кровь давно кипела выпустить змейку. Вокруг все поплыло, смешалось, стало неважным. У меня не было мысли убивать. Просто вот стол немного приподниму, чтобы Лана наконец вдарила по вертлявым пёсьим тылам. Вид призрачной Наги, с шипением обвивающей ножку стола возымел необычный эффект. Трег побледнел, рванулся всем телом назад, ударяясь о разделочный столик, с которого горкой посыпалась посуда на горемычную голову. А вот Лана просияла, как солнышко, восхищённо глядя на меня.

— Только не калечь! — крикнула она мне.

Я кивнула, удовлетворённо улыбаясь. А рыжий вдруг зарычал, перекрикивая звон посуды. И из горы чашек, тарелок и кастрюль выскочил уже рыжим псом, — прямиком к окну! Нага мазнула языком лапу беглеца, когда тот уже оказался большей частью на улице, и даже Лана возмутилась:

— Трег, куда, паршивец?!

Высунутый из пасти язык синим знаменем свободы развевался на ветру, пока рыжий со всей дури драпал на кромку природной чаши.

— Ну, только попадись мне! — прошептала вслед темноокая Лана.

В поисках запретного. Сны о пленнике

Через полчаса мы с Ланой уже сидели верхом на лошадях, довольно быстро двигаясь по одному ей известному маршруту. Сборы заняли не слишком много времени, я только переоделась в свой костюм. Лана предложила оружие из своего небольшого арсенала, но я отказалась. Подарок Анранара остался у блондина, а другое оружие… Зачем инициированной эрегинии сабля, когда можно запросто воспользоваться иным оружием? Ведь Нагу я теперь чувствовала, как никогда. Она слушалась меня беспрекословно, хотя я ещё и сама не поняла, на что мы обе способны в случае нужды.

Территория империи — пустыня, смешанная со степью. Выжженная, желто-красная земля, песок и колючки в большей степени, и островки заветной, живительной зелени с редкими, драгоценными источниками воды. На таких землях и строятся города и деревни. Я привыкла к долгим переходам, и знала, что без подготовки и хорошего проводника в пустынной земле можно быстро погибнуть, заплутав. Но нас было двое, и лично я дороги просто не помнила. Редкие засушливые деревья и кусты казались одинаковыми и смутно знакомыми. И если бы осталась здесь одна, — точно бы заблудилась! Все же, приграничье более благодатное место для житья. Кромка оазиса, на которой пасут скот степняки, была слишком далеко от территории и без того не маленькой империи, состоящей из нескольких провинциальных государств. А потому не представляла особого интереса. Весь мир не завоюешь, свой бы прокормить! — так говаривал прежний император.

— Сарнай, ты чего так встревоженно озираешься? Что-то чувствуешь? — спросила Лана, подъехав чуть ближе.

Лошади тут же начали вытворять гадости. Моя норовила укусить за шею Ланину, при этом, не сбавляя темпа, а её начала гарцевать и вставать на дыбы. С трудом усмирив лошадок, нам пришлось держаться друг от друга подальше, и разговора не вышло. Тем более, началась очередная кромка песка, а пыльный ветер оставлял на зубах неприятное хрустящее крошево.

— Я просто опасаюсь, как бы мы не оказались в ловушке. Тебе рыжий может и муж, а на меня у них теперь зуб.

— Я знаю их тропы, и знаю их повадки. После такой пробежки спать будет не только Трег, — заверила она.

Мы ехали до вечера, но деревня так и не показалась на горизонте. Ночевать пришлось под звёздами, прямо на песке. Только одеяла подстелили. На одну часть можно было лечь, а второй укрыться. Холодно ночью в красной пустыне сейчас. События утра и дня выжали меня так, что я заснула, едва укрылась.

Мне снился странный сон. Цветущая поляна была усеяна сиреневыми и синими незнакомыми цветами. Они источали горьковатый аромат, от которого саднило горло. Но подняв взгляд к горизонту, на котором встречалось цветочное поле и лиловое небо, замерла на месте. Там стоял высокий, крупный мужчина с длинными волосами, заплетёнными в косу. Высокие стебли цветов больно хлестали по ногам, но я все равно бежала, бежала!.. Он обернулся, поменялся в лице. Тревога и радость отразились на нем, когда я была уже совсем близко.

— Анранар, я тебя нашла! — глупо улыбаясь, я, наверное, светилась от счастья.

Он ничего не ответил, только вдруг порывисто приподнял и прижал к себе так, будто меня вот-вот отнимут.

— Птичка моя маленькая! Я думал, тебя в живых нет!.. — огладил моё лицо, тут же целуя. — Най… Моя Най!..

Я не понимала, что происходит, но меня тревожила мысль о том, что он позволяет себе слишком много по меркам некоторых красномордых и обидчивых демониц. А потому, как бы ни хотелось продлить восхитительное чувство единения с любимым, я все же начала отбрыкиваться.

— Ты с ума сошёл, тебя же Гииб…

«Ель» были съедены за горячим, бессовестным поцелуем в губы. И лишь через несколько долгих секунд мне соизволили объяснить с лёгкой смешинкой в счастливых тёмных глазах: