Испытание страхом - Олег Рой

Она отвернулась, но мне показалось, что у ее глаз что-то блеснуло.

– У меня была тысяча мужчин, Бракиэль, – проговорила она глухо. – Наверно, каждый из них отщипывал от моей души по кусочку, и осталось от нее всего ничего. Я не уверена, способна ли я сейчас любить, но если способна, то только тебя. Потому, что ты так похож на него, даже именем.

– Его звали Бракиэль? – удивился я.

Она отрицательно покачала головой и слегка улыбнулась:

– Бракиэлем звала его только я. Ты не поверишь… Ты, конечно, скажешь, что я все придумала…

– Я поверю, – четко произнес я, приподнявшись, – я хотел видеть ее лицо, а она отвернулась.

У нее на щеках виднелись следы слез.

– Я поверю тебе, – сказал я. – Всегда. Нааме, мы сами выбираем то, что нам ценно. То, что составляет смысл нашей жизни. Для меня это ты, не важно, как ты к этому относишься. Я поверю тебе, и если у меня будет такой же выбор, как у него, – поступлю так же.

– Знаю, – ответила она, – и это меня пугает. Потому я и хочу, чтобы ты научился переходить из тела в тело – я не могу терять еще и тебя.

Потом она пробормотала что-то на языке, который, как она думала, я не знаю. Но я его, кажется, знал – это был арамейский, и в период увлечения историей я немного его учил, благо, он имел много общего с ивритом.

Она сказала: «Я не хочу потерять тебя опять».

Я обнял ее и привлек к себе.

– Не потеряешь, – я и сам не заметил, как и когда перешел с ней на ты. – Больше ты меня не потеряешь.

Последнее я добавил на арамейском.

Она посмотрела на меня и улыбнулась. А затем опустила глаза и сказала:

– Каждая, даже самая опытная и мудрая женщина, в любви хочет быть маленькой, наивной девочкой. Мне приятно чувствовать себя такой, когда ты рядом. Решено: я буду думать, что ты – это он. В конце концов, у вас ведь даже имя одно и то же.

– Прозвище, – уточнил я.

– Имя, – возразила она. – В детстве его звали Эли, и я не удивлюсь, что тебя так же звал твой отец. Потому что полным его именем было Элиаху. Точно так же, как у тебя. Можешь не верить мне…

Я сделал то, на что раньше ни за что не решился бы – ладонью прикрыл ее губы и сказал:

– Я тебе верю, Нааме. Я верю только тебе. И я научусь менять тела, обещаю.

Увы, я не смог исполнить это обещание…

Тень

Когда я зашла в «ничейную» комнату, Куинни находилась уже там, и вид у нее был такой, словно она призрака увидала. Мы пришли вдвоем с Дарией, и та, как всегда, отреагировала быстрее:

– Что это у тебя? – спросила она, глядя на карты, разложенные на маленьком столике перед Куинни. В руках у Дарии было то, что нам могло пригодиться в работе – ножницы, нитки с иголками, кусочки меха, бусинки, – все сложено в красивую коробочку, напечатанную на нашем 3Д-принтере. Материалы раздобыли Призрак с Джинном – кажется, они уже считали здешние склады своим собственным загашником и без зазрения совести гоняли туда послушных випочек за всем, что им могло понадобиться, от пуговиц до оружия.

– Карты, – ответила Куинни, потупившись. Одновременно она попыталась собрать их со стола, и я заметила, что пальцы ее немного дрожат.

– Ух ты, а взглянуть можно? – спросила Дария, присаживаясь рядом с Куинни.

Я тоже подошла и присела напротив. Мне было не менее любопытно, чем Дарие. Куинни вздохнула и веером распустила карты по столику.

– Красивые, – заметила Дария. – И страшные. Необычные. Можно?

Куинни кивнула, и Дария вытащила из колоды одну из карт. Карта была дамой кубков – красивая, рыжеволосая женщина с большой темноволосой куклой в руках.

– Похожа на Нелли, – сказала я. У Леди Н. порой бывало такое выражение лица – строгое и сосредоточенное, но не злое. Ange le malin.

– Как гвоздь на панихиду, – улыбнулась Дария. – Это Колин, героиня одного старого фильма. Она делала кукол…

– Это твоя карта, Дария, – тихо сказала Куинни.

– Ух ты, а у Джинна какая? – спросила девушка.

– А какая моя? – почти одновременно с ней задала вопрос я.

– Думаю, вы их вытянете, если захотите, – кажется, Куинни немного оживилась. Я протянула руку первой. Дама мечей, девушка-нинзя из нашумевшего японского мегаблокбастера тридцатых. Я чисто случайно зацепила еще одну карту – это был рыцарь моей же масти, и уж его-то я не могла не узнать. Специально скачала в Сети нашей Базы и пересмотрела эти фильмы, точнее, первые шесть. Забавно, но Фредди даже внешне чем-то напоминал этого героя – конечно, до его перевоплощения в Мрачного гиганта по имени Дарт Вейдер.

– Хорошая парочка, – заметила Дария, заглядывая в мои карты. – У меня, впрочем, тоже ничего.

Джинн оказался одним из киновоплощений Мерлина, тоже из фильма двадцатых годов. Дария тем временем рассматривала надписи на картах (каждая карта сопровождалась чем-то, что я сначала приняла за архаичный штрих-код):

– Эй, а я видела уже эти символы! – удивилась она.

– Где? – Куинни при этом как-то вздрогнула, и из колоды выпало несколько карт, а точнее, две. И их я сразу узнала, как и Дария:

– Так это же Ириму! – сказала я. – И Цезарь.

– Что это за карты? – спросила Дария. Куинни вздохнула и стала рассказывать.

– Ничего себе, – заметила я, когда Куинни окончила рассказ. – То есть это копия тех самых карт, которые…

– Ага, – кивнула Дария. – А еще на них такие же надписи, как в моем сне. Который был как бы и не совсем сном. Надо связаться с Фредди, расспросить его.

– Погоди, – остановила ее Куинни. – Пусть ребята вернутся. Не надо тратить сейчас силы. Девочки, вы не забыли, зачем мы собрались здесь?

* * *

Мы должны были осуществить изготовление атрибута для фичи Льдинки. Делать это мы должны были втроем, ребята уже вложили в воссоздание Арвен часть своего труда, добывая материалы, – постарались не только Призрак с Джинном, но и Фредди, и даже Бракиэль. С подачи Куинни мы решили обставить это дело, как некий ритуал – разделись догола, сняли с себя все рукотворные вещи и намазались какими-то ароматическими маслами, приготовленными для нас Куинни. Сама Королева принялась петь, и мы приступили к работе. Куинни пела о том, как человек рождается на свет, приходя из мира, где «свет вверху, свет внизу», как ему больно надевать одежды из плоти на обнаженную душу, но это необходимо, ведь, только став слабым, уязвимым и смертным, он может понять, что есть любовь, научиться любить. Я подумала, что от ее песни и от ее карт исходит какое-то ощущение – то, что испытываешь, касаясь пальцами камней римских амфитеатров или глядя на лучи солнца, освещающие пирамиды Гизы – ощущение древности.

Мы кроили кусочки меха, сшивали их аккуратными, маленькими стежками, набивали пухом и проглаживали, уминая набивку. Кажется, я впала в транс, мне казалось, что мы не на «Левиафане», а где-то очень далеко даже от Земли, в другом мире, под красноватыми небесами, мы чувствуем какую-то угрозу, и от наших действий зависит… очень и очень многое.