Русский капитан - Владислав Шурыгин

Полковника Маринина повсюду сопровождала атмосфера молчаливого преклонения. Его должность не позволяла говорить о нем много. Даже его настоящая фамилия была известна только узкому кругу общающихся с ним людей. Для остальных он был «полковником Стрельцовым» или, что чаще всего «начальником разведки» — без имени, фамилии и звания.

Но даже жесткий занавес секретности не мог скрыть его особого положения.

Все часовые «цэбэу» знали его в лицо и вытягивались «в струнку», когда он подходил к КПП.

Если он ожидал вертолет, то его всегда приглашали на «капэ» авиаторов, где вертолетные командиры щедро угощали его дефицитным натуральным кофе с пайковой сгущенкой, пока их подчиненные в «зверином темпе» готовили для него «борт». Поговаривали, что большинство «комэсок» и «комполков» он отлично знал еще по «Афгану»…

Невозможно было представить, что кто-то мог поднять на него голос, вызвать его фразой: «Немедленно ко мне…», как зачастую выдергивали в штаб зампотыла или коменданта, на которых вечно сыпались генеральские «фитили» и разносы. Маринина приглашали, или, в крайнем случае, вызывали, подчеркнуто уважительной фразой: «Срочно найдите начальника разведки, пусть выйдет на командующего…»

Маринин никогда не стоял на вытяжку в генеральских кабинетах. Ему всегда предлагали сесть.

Даже всемогущий командующий округом обращался к Маринину только по имени отчеству. Поговаривали, что на первой чеченской войне Маринин спас командующего, когда тот был отправлен Грачевым на переговоры к боевикам и должен был попасть в засаду. Но было это правдой или нет — узнать было не у кого. Сам Маринин никогда ничего о себе не рассказывал.

Только по прилету Кудрявцева в группировку тот, выслушав его рапорт, сказал:

— С вашим отцом я полтора года воевал бок о бок. Не раз и не два мы прикрывали друг другу спины. Рад, что сын Юрия Николаевича пошел по его стопам. Надеюсь, что служба с вами оставит у меня такие же прекрасные воспоминания…

Ореол славы Маринина просвечивал, сквозь туман «режимности», как ядро галактики сквозь «Магеланово облако». И из оброненных фраз, случайных воспоминаний, невнятных оговорок Олег как из «пазлов» собирал портрет Маринина.

…Обмывавший отъезд, подполковник ФСБ на перекуре пошутил, что у Маринина в сейфе, если поискать, можно найти даже ногу Басаева, которую, после той знаменитой засады начальник разведки чуть ли не лично подобрал.

…Майор из службы радиоперехватов проговорился, что только за последние полтора месяца в марининских «схемах» было ликвидировано три полевых командира.

Но особенно его поразил рассказ майора «спецназа», который на прошлой войне ходил командиром группы. Майор, опоздавший на вертушку, остался ночевать у них в «блоке», и после третьей бутылки водки, поведал Кудрявцеву, что именно Маринин на той войне придумал чрезвычайно эффективную «схему» уничтожения чеченских лидеров, которую какой-то штабной острослов прозвал «ловлей на личинку».

Суть его была проста и безошибочна. Через агентуру выявлялось местожительство ближайшей родни того или иного «полевого командира». Группа спецназа выходила в район этого поселка, маскировалась, после чего под видом «кровной мести», которая всегда тлела между различными тейпами, ликвидировала того из мужчин, кто наиболее подходил для роли «личинки». Конечно, получивший известие о гибели отца, брата, деда или сына, «полевой командир» срывался на похороны. Где и попадал в подготовленную засаду…»Личинками» убитых назвали из-за савана, в который запеленывали покойников мусульмане…

Майор сказал, что именно в такой засаде потерял половину черепа Салман Радуев.

Этот рассказ вызвал в душе Кудрявцева целую бурю. С одной стороны он не мог не восхититься умом и хитростью Маринина. С другой — он задел его своей средневековой, беспощадной жестокостью…

Кудрявцев нравилось, как Маринин кверху «по-гусарски» подкручивает кончики медно — рыжих густых усов. В эти мгновения он был удивительно похож на артиста Ножкина из старого фильма «Хождения по мукам». Как расхаживая по кабинету, выслушивает доклады подчиненных. Как держит сигарету, не в кончиках пальцев, а почти у основания ладони. Как говорит — негромко, точно, емко. Как умеет смеяться одними глазами. Как небрежно, почти холодно принимает откровенные ухаживания очаровательной официантки Юли, по которой сохла половина тоскующей без женской ласки мужского населения Ханкалы. Всем им — генералам, полковникам, капитанам и лейтенантам она предпочла Маринина. Но тот, казалось, словно бы и не замечал ее откровенные вздохи, ежедневную смену нарядов, глубокие декольте и собачью готовность в глазах идти к нему по первому зову.

Правда, неделю назад, ночью Кудрявцев, возвращавшийся из гостей — от знакомых ребят переводчиков, прикомандированных к ФСБ, нос к носу столкнулся с начальником разведки. Маринин был не один. Он стоял в тени своего вагончика, и на его плечах лежали руки, прижавшейся к его груди Юлии…

Увидев, вынырнувшего из темноты, Кудрявцева, она быстро отстранилась и сделала шаг назад. Смутился и Кудрявцев, но Маринин словно бы и не заметил его. Он мягко провел ладонью по пшеничным волосам Юли, словно гладил, успокаивал испуганного щенка…

Неожиданно из глубины распахнутой двери вагончика донеслось треньканье полевого телефона. Услышав его, Маринин повернулся к Олегу:

— Кудрявцев, я тебя попрошу побыть джентльменом и проводить девушку до ее вагончика. — голос его был так же ровен, как если бы он протягивал Олегу пачку документов для перевода…

— Мне нужно идти. — уже мягче сказал он Юле.

Она согласно кивнула.

— Спокойной ночи!.. — Маринин шагнул в темноту вагончика.

И то, как мгновенно, Маринин «включил» Кудрявцева в ситуацию, как, обязав помощью, доверился ему, избавившись от необходимости что-либо объяснять — поразило Олега.

С той минуты он чувствовал себя, связанным с Марининым какой-то особой нитью доверия…

…Начальник разведки, услышав о болезни Волкова, испытующе посмотрел на Олега, который всем своим видом пытался доказать, что все именно так, как он рассказывает.

— …Говорить не может. Ангина. Хрипит. Но я могу его заменить. По диплому я «перс». Не подведу вас, товарищ полковник.

Олег рассчитал все точно. Все же за спиной был уже год службы и «систему» он уже «просекал». Времени разбираться, и искать замену Волкову уже не было.

— Хорошо. Со мной полетит Кудрявцев. — решил. Маринин.

На следующее утро Олег в неизменном «разгрузнике» стоял рядом с Марининым на площадке приземления.

…После короткого доклада комбрига и недолгого совещания, во время которого Олег слонялся по лагерю, в сопровождении улыбчивого прапорщика, который знакомил его с расположением бригады, его разыскал посыльный. Когда он подошел к штабной палатке, Маринин с комбригом уже вышли на улицу.

— Ну, где тут у тебя «переговорная»? — спросил Маринин командира.