Взорванная судьба - Фёдор Быханов

Словно забыв о необходимости срочно освобождаться от стальных оков, пришелец предпринял действия, касающиеся общего блага.

— Ну, это потом возьмемся за резак, — отложил Бьенол на ближайшее будущее осуществление вполне толкового совета. — Сейчас нам бы убраться отсюда поскорее.

И он аргументировал такую предусмотрительную поспешность:

— У этих бандитов всякое на уме!

Команда была тот час принята к исполнению.

Моментально, словно только того и дожидался, вспыхнул голубым мягким светом экран обзора. И перед изумленным Аликом вновь предстала, искаженная ненавистью, физиономия Мануэля Грилана. Он что-то бешено орал брызгая слюной, размахивая пистолетом перед растерянными сообщниками. Явно, готовый стрелять без разбора в любого, кто покажется ему причастным к организации побега пленника.

Маленький Колен так испугался всем увиденным на экране, что даже отшатнулся в своем кресле.

— Не бойся, малыш! — первой отреагировала на его отчаянные чувства электронная машина. — Сюда до нас убийца не достанет!

Пилот междухода с электронной душой, явно, был сторонником, общепринятой на Земле педагогики. В том числе, разделял особое мнение. О том, что обращаться с ребенком следует, как с равным существом, от которого не следовало ничего скрывать.

— Теперь Грилан нам не страшен, — успокаивая Альберта Колена, кивнул на суетящихся бандитов и пришелец Бьенол. — Придет срок, они нам заплатят за все!

Тем временем, команда, таким непринужденным тоном отданная им компьютеру, уже возымела свое действие. Мелкой дрожью корпуса междуход отозвался на включение ракетных двигателей ориентации. В точности отображая его маневр, поплыла по экрану панорама дюн.

— Приготовиться к взлету! — загремели динамики общей связи. — Займите места по боевому расписанию!

— Готовы! — послушно откликнулся пилот, заодно надежно пристегивая к креслу и своего спутника.

После чего и сам оказался на штатном месте командира корабля, также оборудованном ремнем безопасности.

Приглушенный гул двигателя, включенного на форсаж, моментально перерос в тонкий свист. Корабль словно подпрыгнул, выполнив вираж, когда выскочил из своей подземной ловушки.

После чего, прямо на обитателей междухода, с обзорного экрана надвинулись облака.

…По утрам Фрэнк начинает серьезно и безоговорочно жалеть, что у него нет знакомого бондаря или, на худой конец, владельца скобяного магазина:

— А то больше и обратиться не к кому за…надежными обручами от бочки.

Только не ради засолки, каких-то там капусты или огурцов, возможны и не исключены такие хлопоты:

— Набить бы обручи на свой череп. Без этого же прямо беда, голова так раскалывается, хоть об стенку колотись!

Криво улыбнувшись от этой своей немудреной остроты, должной укрепить железом похмельную голову, Фрэнк спустил ноги с тахты, на которой и провел он эту ночь, явившись поздно вечером с очередной обильной дружеской попойки.

Теперь за прежнее веселье ему приходилось расплачиваться жестоким приступом похмельного синдрома.

Больно запинаясь босыми ногами о попадавшуюся под ноги на его пути, незамысловатую мебель, бедолага поплелся в самый дальний конец своей небольшой и совсем не уютной квартиры, какая обычно бывает у всякого закоренелого холостяка, обремененного множеством житейских соблазнов и пагубных привычек.

— Вроде вчерашней, — сам себя упрекнул, с трудом разжав пересохшие губы, адепт Бога виноделия. — Правильно поучала меня мама, что пьянство и прочие излишества до добра точно не доведут!

К сожалению, мамы уже давно не было на свете.

Некому было подать бокал холодной воды, а то и чашку горячего чая, тоже спасавшего в ситуациях, подобной сегодняшней.

Однако Всевышний, похоже, вовсе не собирался отворачиваться от очередного грешника. И теперь желанное спасение от жестокого похмельного синдрома нашлось там, где изначально имелось его постоянное средство приведения себя в порядок — ванная комната с упругим шлангом душа.

…Ледяная струя воды, со злобным фырканьем вырвавшаяся из-под крана, как здорово освежила, так и помогла Фрэнку выздороветь.

Но все же не в той мере, чтобы окончательно и само собой, прямо сейчас прошло тяжкое похмелье.

— Клин клином вышибают! — махнул он рукой, заодно передразнив собственное отражение в зеркале.

То, что он задумал, не оказалось в долгом ящике, а было довольно скоро осуществлено с педантичностью давнего поклонника всего, что горит в стакане.

Утвердившись, таким образом, в необходимости вновь, как вчера и в предыдущие дни, встать на пагубный путь, известный многим по грешному принципу «Сто граммов с утра примешь и весь день потом свободе» оставалось только набулькать указанную дозу «лекарства» и употребить его так, чтобы начать выздоровление, даже не поморщившись.

С решимостью так и поступить, Фрэнк потянулся, было, за бутылкой с виски, стоящей для таких случаев здесь же — в ванной. На полке, рядом со всякой всячиной.

Но тут, трезвоня на всю квартиру, из жилой комнаты раздался требовательный звонок телефона, оторвав хозяина от продолжения общения с хорошо знакомой ему, бутылкой виски.

Такое бывало не часто.

…Сам по себе он, Фрэнк — сошка мелкая, чтобы кому-то из официальных лиц мог знать его домашние координаты.

Да и друзья здешние по большей части такие, что в иное, кроме служебного, время держаться-то от них нужно подальше, чтобы случайно не выдать, кому не следует, собственное место жительства.

И вот — звонок!

— Алло? — несколько настороженно спросил он, подняв трубку. — Кому это, интересно, я понадобился в столь ранний час?

Ради этих банальных слов ему пришлось отставить в сторону не только заветную бутылку, но и вообще покинуть саму ванную комнату, из которой он, предварительно прошлепав мокрыми ногами весь путь из ванной до тумбочки, добрался-таки до трезвонившего что есть мочи, безмозглого и не понимающего мужских утренних проблем, аппарата связи.

Грубость абонента, впрочем, никоим образом не смутило неведомую собеседницу, видимо привыкшую и не к таким, а ещё более агрессивным проявлениям натуры, очень некстати, поднятых на ноги, людей.

— Это мистер Франклин Оверли? — невозмутимо и уважительно раздалось на том конце провода.

Вся произнесенная фраза прозвучала не просто сама по себе, а, можно считать, в художественном оформлении. Поскольку была исполнена одновременно и притворным, и вкрадчивым голоском. Таким, который не забыть вовек. Даже на смертном одре, а не только, болея, как сейчас, с похмелья, Фрэнк узнал бы его из тысячи подобных звонков:

— Именно такому учат работников связи на служебном коммутаторе их Центрального Федерального Бюро по борьбе с наркотиками.