Соборы пустоты - Анри Лёвенбрюк

Нелегко смотреть себе в глаза, проведя ночь с парнем, чье имя ты не в силах вспомнить, и слушая песню о сожалениях, отъездах и случайных связях… Осторожно накладывая тени на веки, Мари прочитала в собственном взгляде нечто большее, чем обычную похмельную тоску. Вот они — ясные и горькие следы поражений, которые она переживала от кастинга к кастингу, и нависшая над ней угроза проклятой болезни.

Мари Линч, одна в ванной чужака с накачанным прессом, просто-напросто боялась, что превратилась в карикатуру на саму себя, ждущую смерти и не находящую смысла в отпущенной ей жизни. Всего лишь картинка. Полуголая фотография в интернете. Лежащий на поверхности образ доступной, легкомысленной женщины, который она тиражировала, потому что глубокой в ней была только депрессия, безмолвная и растущая день ото дня. Что за парадокс — истинная ее стыдливость и заключалась в том, чтобы показывать кому попало свои сиськи, лишь бы не лезли в душу А хуже всего то, что это всегда срабатывало. Парни следовали один за другим, спали с ней, никогда не задавая вопросов. И все, или почти все, были довольны.

Подводя черным глаза, Мари попыталась убедить себя, что повисшая в уголке соленая жемчужина — лишь признак легкого раздражения. Смахнув ее ладонью, она довела линию до конца и вышла из ванной.

В прихожей окинула себя взглядом в высоком зеркале и пришла к выводу, что она отвратительна и прекрасна. Открыла оба замка и в тот же миг услышала мужской голос:

— Мари? Это ты?

Энтони. Теперь она вспомнила. Его зовут Энтони.

После секундного колебания она вышла на лестницу и захлопнула за собой дверь.

Don’t think twice, it’s all right…

Борджиа уже битый час размышлял, стоит ли ему и дальше торчать в этой квартире, когда наконец послышался скрип ключа в двери. Он прождал всю ночь и утро, время от времени потягиваясь, чтобы не свело мускулы. При его болезни усталости он не чувствовал.

Два раза была ложная тревога: шумели соседи по лестничной площадке. Но теперь все точно: отпирали замок именно этой квартиры.

Убийца отвинтил серебряный набалдашник трости и осторожно налил немного жидкости в обтянутую перчаткой ладонь. Яд почти кончился. К счастью, достаточно нескольких капель. Он закрутил трость, сжал кулак, чтобы яд размазался по ладони, и тут дверь открылась.

Мари Линч зажгла свет в прихожей.

При свете лампы Борджиа увидел в зеркале отражение девушки. Он замер. Чтобы все прошло гладко, нужно выждать, пока она закроет дверь и войдет в гостиную.

Она положила ключи на столик, куда уже бросила почту. В ушах у нее были белые наушники и, судя по покачиваниям головы, она слушала музыку, причем довольно громкую. Еще одно очко в пользу Борджиа.

Мари Линч сняла легкую белую куртку и повесила ее в прихожей. Затем пинком захлопнула за собой дверь.

Эрик и Каролина осторожно вскарабкались по старым каменным ступеням, освещая путь карманным фонариком. Чем выше, тем более теплым и влажным становился воздух, а окружающие тишина и темнота — все более гнетущими.

— Где мы, Эрик?

— Не представляю. Где-то в Южной Америке…

Когда их вербовали, Доктор предупредил, что точное местонахождение комплекса останется тайной, которая никогда не будет раскрыта. Во всем центре никто, кроме Вэлдона, не мог сказать, где находится подземелье. Ученые добирались до Боготы в Колумбии на корабле дальнего плавания. Затем пересели на частный самолет, пункт назначения которого был им неизвестен. Спустя три часа полета с задраенными иллюминаторами они оказались на безымянном аэродроме. Там их пересадили в заднюю часть фургонов с затемненными окнами и везли еще четыре часа. Из этого путешествия они сделали только один вывод: последние два часа они ехали по ухабистой земляной дороге. После чего им завязали глаза, и еще минут десять они прошли, то и дело сворачивая и спускаясь по бесчисленным лестницам.

Когда же наконец с них сняли черные повязки, они оказались в подземном комплексе, где им предстояло провести ближайшие месяцы.

Эрик сосчитал, сколько всего часов они добирались сюда на самолете и грузовике, и пришел к выводу, что они, возможно, находятся в сотнях, если не в тысяче километров от Боготы. Так что вариантов было много: Колумбия, Венесуэла, Бразилия, Эквадор, Перу…

— Поторопись, Каролина. Они могут появиться здесь с минуты на минуту.

Эрик потянул жену за руку. Таким образом он пытался приободрить и Каролину, и себя самого. Они продолжали подниматься, стараясь не поскользнуться на стертых и сырых камнях старой лестницы. Непонятно, откуда взялась старинная лестница на выходе из современного научного центра, но сейчас неподходящее время делиться догадками. Скоро они получат ответ: в конце подъема при свете фонарика они разглядели деревянную лестницу.

— Гляди. Это, должно быть, выход.

Они прибавили шагу и одолели последние ступени. Эрик сдвинул ржавую задвижку и толкнул старую, обветшалую дверь.

— Что это? — пробормотал он, вытаращив глаза при виде того, что открылось им в неверной игре света и тени.

Каролина прижалась к нему.

— Что это… церковь?

Оторопевший Эрик сделал еще несколько шагов. Потом обернулся к жене:

— Это собор.

Над ними в тусклых лучах золотистой луны вздымался величественный готический трансепт, полуразрушенный и обвитый тропическими растениями. Невероятное и пугающее зрелище.

— Быть того не может, — прошептала потрясенная Каролина. — Все это время… мы жили в подземельях собора?

Эрик промолчал. Впрочем, ему и нечего было ответить. Да и как такое объяснишь? Слишком все неожиданно.

Но нельзя позволить потрясению задержать их. Скорее всего, их преследуют, а значит, каждая секунда на счету. Он схватил жену за руку и повел к нефу.

Лунный свет сочился сквозь разбитые разноцветные витражи, придавая камням мягкий синеватый оттенок. Весь пол был завален разбившимися каменными блоками, опрокинутыми статуями и перевернутой мебелью, которые тысячи ползучих растений оплели своими извилистыми щупальцами. Проход сверху донизу затянули лианы, терявшиеся в темноте свода.

— Уйдем отсюда, — прошептала Каролина, голос выдавал ее испуг.

Огибая бесчисленные обломки, они быстро прошли вдоль нефа и наконец остановились перед огромной двухстворчатой дверью, закрывающей вход в собор. Казалось, стальной Христос, чьи руки и ноги были прибиты к огромному кресту прямо над ними, смотрит на них обвиняющим взором. Эрик ухватился за деревянную створку и потянул изо всех сил, чтобы ее приоткрыть. Он выглянул за дверь, затем выскользнул наружу, жена последовала за ним.

Неясные очертания бескрайнего леса проступили во тьме перед их потрясенными взглядами. Разумеется, при виде растительности, заполонившей собор, они ожидали увидеть снаружи дикую природу. Но не такие буйные и безбрежные джунгли. За каменной папертью, все еще проступавшей из-под зеленого ковра, виднелись тысячи деревьев и растений.