Лев Лангедока - Маргарет Пембертон

Она пересекла дорогу на Лансер, поднялась по склону холма и, натянув поводья лошади, остановилась под кривой смоковницей. После чего вперила взгляд на дорогу, проходившую внизу. Ждать ей пришлось недолго. В облаке пыли Леон во весь опор гнал Сарацина по направлению к Шатонне.

— Прощай, бесценная любовь моя, — прошептала она и, пришпорив кобылу, понеслась в Лансер. Какая-то незнакомая ей лошадь под богато украшенным седлом в полном одиночестве стояла во дворе. Аббата нигде не было видно. Тяжело дыша, Мариетта спешилась.

Держа в руках свой дорогой подарок, она взбежала вверх по лестнице и вошла в комнату Элизы. Та спала, и светлые волосы обрамляли ее лицо золотым ореолом. Очень осторожно Мариетта положила свой дар в ногах постели. Она отдала все, что могла, и Леон это поймет. Каждый раз, как он будет видеть это платье на одной из своих дочерей или внучек, он будет вспоминать о ней и о тех счастливых часах, что они провели вместе.

На цыпочках Мариетта вышла из комнаты и направилась к лестничной площадке.

Небольшая интерлюдия Мориса с Селестой позволила ему узнать все, что он хотел. Колдунья, которую он искал, была гостьей Льва Лангедока, а Морис был достаточно осведомлен о репутации этого господина, чтобы схватить ее прилюдно и объявить ведьмой. Подобный поступок послужил бы причиной его собственной гибели. Он должен завладеть ею подальше от неспокойного юга, подальше от владений этого воителя с горячей кровью, к тому же любимчика короля Людовика.

Но где? Леон был хозяином обширной округи. Известие о сожжении в Тулузе, Нарбонне или даже Ниме скоро дойдет до его ушей. Нужно найти место более отдаленное. Он должен увезти ведьму Рикарди туда, куда Лев Лангедока и не вздумает заглянуть.

Ответ оказался таким простым, что он даже рассмеялся. Это Эвре. Он отвезет ее обратно в Эвре. Там уж никто не станет спорить с тем, что она ведьма, все в это верят. Морис спросил, может ли он познакомиться с мадемуазель Рикарди, и Селеста бесхитростно ответила, что сегодня это невозможно: Мариетта должна быть в Лансере и ухаживать за его больной родственницей — в последние несколько дней она проводила там много времени. Морис не слишком торопился проведать свою кузину, но девушку, которая за ней ухаживает, ему надо было увидеть как можно скорей.

Лишь покровительство богов уберегло его от столкновения с Леоном на полном скаку. Он заметил клубы пыли заблаговременно, на таком расстоянии, что, повинуясь шестому чувству, успел свернуть с дороги под деревья. Встречным всадником точно был Леон. Они ни разу не встречались, но кто еще мог так искусно управлять конем на огромной скорости и выглядеть таким грозным.

Морис подождал, пока всадник скроется из виду, и только после этого покинул укрытие. Леон был настоящим воителем, об этом свидетельствовала вся его подтянутая, мускулистая стать. С подобным противником Морис не имел намерения сталкиваться в открытом бою.

Мадам Сент-Бев спала, когда он приехал, и, к его вящему огорчению, экономка сообщила, что мадемуазель Рикарди уехала из Лансера полчаса назад. Домоправительница была этим недовольна. Мадемуазель Рикарди очень нужна в Лансере как сиделка, но сегодня она пробыла здесь едва ли пять минут.

Морис в ярости щелкнул хлыстом по сапогу, понимая, что упустил возможность. Ему надо было захватить ее подальше от подозрительных глаз. Встреча с ней наедине в Лансере была бы идеальным вариантом. Они были бы уже на полпути к Эвре, прежде чем ее кто-либо хватился.

Морис походил по комнате с узорчатым полом, которая так раздражала Леона, гадая, когда ему выпадет следующий шанс, но его размышления были прерваны известием о спешном приезде Мариетты.

С довольной усмешкой он слушал, как она бежит вверх по лестнице и дальше, к комнате его кузины. Он медленно подошел к подножию лестницы, намереваясь по ней подняться, но в этом уже не было нужды. Мариетта вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, щеки у нее разрумянились, глаза блестели. Он ждал ее чуть в сторонке, опершись рукой на резное перило лестницы. Элегантная фигура в модном костюме.

— Ох! — вскрикнула Мариетта в изумлении, но тотчас овладела собой. Это, должно быть, свадебный гость из Монпелье. Заметив, что он собирается подняться по лестнице, она сказала: — Боюсь, что мадам Сент-Бев сейчас спит.

Он улыбнулся. То была странная улыбка, а в глазах у него горело любопытство. Лицо какое-то ненормально бледное, но когда он подступил ближе, она поняла, что это от пудры. И он даже не пытался отступить, чтобы она могла пройти.

— Я хотел повидать вовсе не мою кузину, мадемуазель Рикарди. Я приехал, чтобы встретиться с вами.

— Она оправилась от лихорадки, но ей придется набираться сил еще много недель, — сказала Мариетта, не в состоянии придумать иной повод для его встречи с ней, кроме желания осведомиться о здоровье родственницы.

— И она не принимает посетителей?

— Она вполне может их принимать, когда бодрствует, — ответила Мариетта.

Она остановилась перед гостем, не понимая, почему он не отступает в сторону, чтобы дать ей пройти. Запах его духов был чересчур сильным, сладким и противным.

— Но разве сейчас возле нее никого нет?

Голос у него приобрел бархатистый оттенок, однако не стал от этого приятнее.

— Нет.

Мариетта сделала решительный шаг вперед с намерением вынудить его посторониться и дать ей возможность пройти. Безрезультатно: он лишь отступил ближе к началу лестницы.

— Вы, кажется, спешите, мадемуазель Рикарди. Позволите ли вы мне ненадолго составить вам компанию?

— Я привыкла ездить верхом без чьего-либо сопровождения.

Мариетта хотела как можно скорее расстаться с этим человеком. Ей не нравились его манеры, запах его духов, его улыбка, его глаза.

Он погладил рукой в перчатке округлую верхушку на столбике перил, и солнечный свет упал на огромный алмаз на его пальце, сверкнувший множеством искр. Мариетта смотрела на драгоценный камень как завороженная. Однажды она видела алмаз такой величины — на руке у человека, который приходил к ее бабушке. Человека, который потом схватил бабушку и приказал сжечь ее на костре. Человека, которого Леон видел на постоялом дворе в Эвре.

Мариетта медленно перевела взгляд с перстня Мориса на его лицо, и ею овладел ужас.

— Нет! — выкрикнула она и попыталась обойти его.

Он поймал ее руку и заломил ей за спину.

— Ваши вопли только напугают мою родственницу и сослужат вам плохую службу, — со злобой процедил он, продолжая удерживать Мариетту силой.

Она тщетно сопротивлялась, извивалась, кусалась. Гладкая кожа тонкого ремня оплела ей запястья таким крепким узлом, что она закричала от боли.

— Полагаю, мне придется сопровождать вас в дороге, мадемуазель Рикарди, — заявил он издевательским тоном, выволакивая Мариетту за собой во двор, несмотря на то что она продолжала сопротивляться. — Это будет долгая поездка, последняя для вас.