Рокоссовский. Командующий Парадом Победы - Кирилл Константинов

К 11 мая штаб 1-го Белорусского фронта подготовил новый проект плана наступления. Теперь он сводился к тому, чтобы разгромить жлобинскую группировку немцев, а после этого наступать на Бобруйск, Осиповичи, Минск. Самым интересным было то, что Рокоссовский предлагал наносить одновременно не один, а два равных по силе удара. Один – по восточному берегу реки Березины на Бобруйск, другой – по западному берегу этой реки, обходя Бобруйск с юга. Такая тактика должна была принести большую пользу. Враг оказался бы дезориентирован и не смог бы противопоставить на обоих направлениях мощных резервов. Наступать следовало непрерывно, стараясь не снижать темпа. Для этого предполагалось постоянно вводить в прорыв подвижные части.

Это решение было, что называется, выстрадано. Оно не раз обсуждалось в штабе, ему предшествовали многократные выезды на передовую, исследование местности, изучение обстановки, проведение разведки. План был очень смел. Господствующая в то время концепция предполагала прорыв обороны противника одним, но сверхмощным ударом. А здесь вдруг два, да еще придется пойти на определенное распыление сил фронта. При том, что на кону успех общего наступления на западном направлении. Словом, представляя такой план в Генштаб, Рокоссовский некоторым образом рисковал: могли и в некомпетентности обвинить.

22-23 мая план предстоящей операции обсуждался в Ставке. На этом совещании присутствовали некоторые работники Генерального штаба, командующие фронтами, заместители Верховного Главнокомандующего и, разумеется, сам Сталин. Когда дело дошло до плана наступления войск 1-го Белорусского фронта, Рокоссовский подробно доложил свои соображения относительно предполагаемых действий. Его слушали очень внимательно. Замысел штаба 1-го Белорусского фронта предполагал начинать наступление силами войск правого крыла фронта. После его успеха планировалось активизировать левофланговое направление, овладеть Ковелем и двигаться дальше. А вот идея нанесения двух ударов одновременно вызвала категорический протест Сталина и его заместителя Жукова.

Они обрушились на Рокоссовского с резкой критикой, – как это два главных удара? Силы будут распылены, пробивная сила уменьшится, и результатом станет поражение войск фронта. Рокоссовский спокойно пояснил, что двойной удар даст гораздо больше преимуществ. Фактор неожиданности и условия местности сыграют при таком раскладе на руку наступающим.

Сталин не внял доводам командующего фронтом. Он объявил, что основной удар будет один. Нанести его следует с плацдарма 3-й армии на Днепре из района Рогачева. После этого он предложил Рокоссовскому подумать об этом и через два часа доложить свои соображения. Его проводили в отдельную комнату и оставили там одного. Константин Константинович опустился в кресло. Рядом находился стол. На нем – пепельница, несколько стаканов и пара бутылок с минеральной. Рокоссовский закурил. Выпил воды. Затем вновь затянулся…

Как быть теперь? Один удар – да, так привычней. Собрать побольше сил и обрушиться ими на врага. Но два – как тонко, красиво, а главное – более эффективно. Сколько солдатских жизней будет сохранено, когда немцы, не выдержав такого напора, побегут! План, предложенный им в Ставку, выверен до мелочей, рассчитан и неоднократно проанализирован. Сколько времени над ним трудились его друзья: Малинин, Орел, Казаков и другие. Сколько раз он, Рокоссовский, сам ползал по грязи и снегу на передовой, проверяя верность расчетов. Как много умственных и физических сил было затрачено, какое необычное и оригинальное решение найдено. И теперь отказываться от него в пользу мнения Верховного? Нет, надо стоять на своем! С другой стороны, как же трудно возражать Сталину. Как сложно выносить этот тяжеленный, острый взгляд…

Два часа пролетели быстро. Рокоссовского пригласили в главный кабинет. Там по-прежнему было многолюдно. Когда он вошел, на него устремились взгляды многих глаз. Но он видел перед собой только одни. Сталин спросил, к какому мнению пришел командующий 1-м Белорусским фронтом? Убедился, что предложение Ставки верно? Но у Рокоссовского уже готов ответ. Нет, он по-прежнему полагает, что предложение совета фронта в большей степени отвечает сложившейся обстановке. Распыления сил не произойдет. При нанесении двух ударов успех одного из них, как бы автоматически, повлечет за собой и успех другого. Он, Рокоссовский, не отказывается от изначального решения. Потом была короткая пауза. Как будто даже зловещая тишина. Затем Сталин вновь предложил ему выйти и продумать предложение Ставки еще раз.

Вновь тот же кабинет, то же кресло. Рокоссовский вновь закурил. Судьба то ли опять испытывает его, то ли дает шанс одуматься. Да, он – генерал армии, командующий фронтом, на счету которого немало побед. Он – известный в стране человек, и Сталин в последний год не раз доверял ему. Но были и другие офицеры, такие, как Якир, Блюхер, Тухачевский. Они могли похвастаться даже большим доверием со стороны партии и Сталина. А чем все закончилось?

Через некоторое время в кабинет, где сидел Рокоссовский, вошли Молотов и Маленков. Молотов жестко спросил комфронтом, не забывается ли он. Напомнил, что он спорит с самим Сталиным, призвал одуматься. Маленков с Молотовым вышли. Рокоссовский еще раз прокрутил в голове до мелочей каждую деталь своего плана. Взвесил все «за» и «против». «Отстаивать свое убеждение до конца» – это был его принцип, который когда-то так помог ему в энкавэдэшной тюрьме. Он твердо решил следовать ему и сейчас.

Вскоре его пригласили к Верховному. Вновь тот же вопрос – что надумали? И опять Рокоссовский как можно более спокойно и обстоятельно начал аргументировать свою позицию. Говорил он долго и закончил тем же выводом, что и раньше: два удара обеспечат фронту несомненный успех. После этого воцарилась тишина. Сталин курил и прохаживался по кабинету. Взгляды всех присутствующих были устремлены на него. Затем, взглянув на Рокоссовского, он произнес:

– Настойчивость командующего фронтом доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха.

Так решение Рокоссовского было утверждено.

Предстоящая операция по освобождению Белоруссии получила название «Багратион». Ее начало было намечено на 15–20 июня, и этого времени было достаточно, чтобы должным образом подготовиться. Вернувшись в штаб фронта, Рокоссовский с товарищами приступил к окончательной отработке всех деталей плана. Нужно было проинформировать всех командармов о деталях предстоящей операции, отработать взаимодействие между армиями, проследить, как идет подготовка на местах, а кроме этого постоянно анализировать данные разведки. Постоянно приходилось учитывать особенности местности предстоящих боевых действий. Огромные леса и болота сковывали войска, ограничивали их мобильность. Нужно было правильно оценить перспективы наступления на каждом направлении: пройдут ли танки, артиллерия и даже пехота, удастся ли оперативно подтянуть тылы?

Рокоссовский не только приезжал в войска с инспекцией, но и сам вместе с командармами, комкорами, комдивами и комполками добирался до передовой.

Ходил по болотам, пытаясь уяснить для себя возможности войск при перемещениях. Как быстро на этом направлении они смогут преодолеть препятствия? Какие задачи ему, как командующему, придется ставить перед подчиненными? Будут ли они в состоянии справиться с ними? О трудностях, с которыми должны были столкнуться (и столкнулись) войска при наступлении, он впоследствии вспоминал так: «На западном берегу Днепра севернее Рогачева 3-я армия удерживала небольшой плацдарм. Он был вполне пригоден для действий всех родов войск в направлении на Бобруйск. У генерала П. Л. Романенко в 48-й армии дело обстояло гораздо хуже… Облазав передний край, я увидел, что здесь наступать просто невозможно. Даже для одного легкого орудия приходилось класть настил из бревен в несколько рядов. Кругом почти сплошные болота с небольшими островками, заросшими кустарником и густым лесом. Никаких условий для сосредоточения танков и тяжелой артиллерии. Поэтому П. Л. Романенко получил приказ перегруппировать основные силы на плацдарм у Рогачева к левому флангу 3-й армии и действовать совместно с ней, а части, оставшиеся на березинском плацдарме, должны были боями приковать к себе как можно больше сил противника и тем способствовать нанесению главного удара.