Пандора - Сьюзен Стокс-Чепмен

– Этот шут? – мясистые щеки дамы трясутся, точно желе. – Я не желаю носить то, что стал бы носить принц. Я желаю носить то, что стану носить я!

Лицо ювелира побледнело настолько, что приобрело фарфоровый оттенок.

– Я весьма разочарована, Клементс. Совершенно очевидно, что здесь не дорожат ни мной как покупателем, ни моим добрым расположением.

– Леди Латимер, – снова обращается к ней мистер Клементс, но дама уже собирается уходить. – Умоляю вас!

– Мадам, если позволите…

Дора не может более сдерживаться. Слова вылетают у нее изо рта прежде, чем она это осознает. Когда и мистер Клементс, и леди Латимер поворачивают к ней головы и взирают на нее – ювелир с плохо скрываемым раздражением, а дама с легким изумлением, поскольку она, очевидно, только сейчас заметила высокую молодую женщину, вжавшуюся в стену, – сердце Доры начинает бешено колотиться, грозя выпрыгнуть из груди.

– А вы еще кто такая?

Дама с нескрываемым интересом оглядывает ее с ног до головы. Дора облизывает нижнюю губу.

Разве не об этом она всегда говорила? Нужен лишь один истинный ценитель. Только один. Судьба Доры теперь в ее руках, но главное – произнести нужные слова…

– Я подумала, – робко говорит она, не в силах скрыть волнения, – возможно, вы захотите взглянуть на эскизы моих ювелирных изделий.

– Ваших изделий? – леди Латимер прищуривается.

Дрожащая рука Доры тянется к прилавку, чтобы сдвинуть в сторону одну из бархатных подушечек мистера Клементса и положить на ее место раскрытый альбом. Хмурясь, леди Латимер кладет свои пухлые пальцы на рисунок колье с павлинами.

– О да! – выдыхает старуха после паузы. – Вот это. Мне нравится!

Мистер Клементс, который уже, похоже, совсем не может держать себя в руках, выпрямляет спину.

– Мадам, это вам не подойдет…

Леди Латимер припечатывает его взглядом.

– Это же колье, не так ли?

– Да, но…

– Оно идеально подойдет для моего суаре.

– Мадам, боюсь, это изделие не является частью моего…

– Клементс! – в голосе дамы звучат угрожающие нотки. – Вы же знаете, я не люблю разочаровываться!

– Я… – но тут ювелир осекается, сдаваясь. – Знаю, леди Латимер.

Леди Латимер поворачивается к Доре.

– Скажите мне… – она тычет в рисунок.

Дора моргает.

– Сказать вам что, мадам?

– Какие материалы тут использованы? Какие камни?

Краешком глаза Дора замечает пронзительный взгляд Клементса, она вспыхивает и тянет альбом с эскизами к себе.

– Что ж, миледи, это целиком зависит от мистера Клементса и его работников. Но я подумала…

И Дора описывает колье точно так же, как она недавно описывала его ювелиру. На протяжении ее объяснения старуха одобрительно мычит и ахает, а Дора улучает момент и осмеливается заглянуть в ее морщинистое лицо. Дама, похоже, в совершеннейшем восхищении.

Воодушевившись, Дора обращает ее внимание на орнамент.

– Возможно, вы уже заметили, миледи, – это можно назвать каймой-меандром. Такой орнамент древние греки использовали в архитектурном декоре, во фризах или при мощении улиц, и очень часто этот узор покрывал их гончарные изделия.

Она умолкает. Кусает губу. Леди Латимер поднимает руку в перчатке и стучит пальцем по рисунку. Поднимается удушливая волна приторного лавандового аромата. Леди кивает раз, другой, после чего смотрит на Дору, словно та – сама керамическое изделие.

– Но как же вы, моя дорогая, придумали такой красивый орнамент?

Дора колеблется.

– Меня вдохновила имеющаяся у меня большая греческая ваза, мадам.

– Насколько большая?

– Очень большая, мадам.

Леди Латимер цокает языком.

– Как ваше имя?

– Дора Блейк, миледи.

– Из?

Дора моргает.

– В каком смысле «из»?

– Вы же представляете какое-то предприятие?

В голосе леди звучит нетерпение. И недоверие.

– Не совсем, – Дора задумывается и решает сказать полуправду. – Я помогаю управлять антикварным магазином моего дяди. «Эмпориум экзотических древностей Блейка». Он расположен на Ладгейт-стрит, мадам.

– Надо же! – говорит леди Латимер. Она откашливается и смотрит на ювелира из-под широких полей своей шляпы. – Клементс, я хочу это колье! Точно такое, как описала мисс Блейк. Я хочу, чтобы вы его сделали к субботе, вы меня поняли?

– Леди Латимер, – умоляющим тоном начинает ювелир, глядя на нее таким взглядом, словно она приказала ему взлететь. – До субботы всего четыре дня.

– Но ведь раньше вы выполняли мои ювелирные заказы и в менее короткий срок. Так что не притворяйтесь, будто не сможете теперь.

Похоже, мистер Клементс передумал протестовать, ибо его плечи бессильно опустились.

– Да, леди Латимер.

– Так-то лучше. Пошлите мне счет, как только закончите. Я заплачу, сколько бы это ни стоило, вы знаете, я всегда плачу по счетам. Но не разочаровывайте меня. Что же до вас, мисс Блейк, – продолжает старуха, поворачиваясь к Доре. – Мне было бы интересно взглянуть на эту вашу вазу. Я загляну к вам завтра. Ждите меня к часу.

– Да, мадам, – еле слышно отвечает Дора.

Спорить тут не о чем.

– Хорошо. Горацио, – добавляет старуха чуть более благодушным тоном, давая понять, что разговор окончен, – нам пора!

Лакей в мгновение ока оказывается подле хозяйки и с низким поклоном выставляет изогнутую руку. С невероятно жеманной широкой улыбкой леди Латимер берет его под локоть, и Дора с мистером Клементсом разинув рты наблюдают их отбытие.

Мистер Клементс забрал эскизы и заверил Дору – отчасти неохотно, отчасти извиняясь, – что она получит долю вознаграждения, выплаченного ему леди Латимер.

– Возможно, – добавил он, когда Дора закрывала альбом, – я слишком скоропалительно вынес свое суждение. Возможно, – он хотел сказать что-то еще, но осекся, глаза за стеклами очков заморгали, как у совы, а впалые щеки порозовели. Дора вежливо извинилась, сославшись на дела, и пообещала прийти к нему через неделю. Ей было достаточно стать свидетельницей унижения мистера Клементса и не хотелось усугублять его чувство неловкости сверх необходимого – она же получила все, что хотела. В конце концов, думала Дора, шагая по грязным улицам в направлении дома и чувствуя, как ее приподнятое настроение постепенно тает с каждым шагом, у нее есть и другие заботы.

И вот теперь Дора глядит на каретные часы на полке шкафа и задумчиво покусывает пухлую верхнюю губу. Без четверти час.