Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941-1942 - Гюнтер Банеман

В этот полуденный час, самое жаркое время дня, большинство обитателей этого одинокого поста предавались сиесте. Только несколько фигур передвигались между палатками. К моему удивлению, меня никто не остановил и никто не обратил на меня никакого внимания. Только несколько человек, высунув руки из палаток, устало помахали мне. Я продолжал движение по внешнему периметру поста и вскоре оставил его позади. Вероятно, те два солдата, что встретились мне, сообщили, что приближается своя машина, которая следует в Барку. Десять минут спустя я миновал еще двух часовых, сгорбившихся в тени каменного выступа. Они даже не поднялись, но я заметил, как один из них заговорил в трубку полевого телефона. Они только устало махнули мне рукой, и вскоре я вновь был наедине с пустотой, пылью, жарой и дрожащим горизонтом.

К вечеру, когда я подъехал к Барке, идея вновь посетить этот город показалась мне неразумной. После разгрома гостиницы я был бы самым желанным гостем для местной военной полиции. Поэтому я решил ехать на восток в направлении Дерны. Я знал там одну заправочную станцию, которая не сильно охранялась.

Ночь застала меня, когда я объезжал Барку, и вместо прибрежной дороги я решил выбрать мартубскую или другую объездные дороги. Главные магистрали ночью были забиты транспортом, так как находились в зоне действия британской авиации, которая чаще налетала днем, а я вовсе не горел желанием снова встретиться с «Харрикейном» или другим английским самолетом.

В час ночи я съехал с трассы и заночевал в каменистой лощине. После долгой дороги все тело было липким от пота и пыли, которая на ночном холоде, пропитавшись росой, образовала на коже корку.

Съев банку сардин и кусок кукурузной лепешки, сухой и жесткой, как камень, я приготовил себе кофе, не заботясь о том, заметит ли кто-нибудь крохотное пламя спиртовки.

Я долго лежал без сна, закутанный в одеяло, и думал, как достать бензин и провизию для начала моего большого путешествия по пустыне. Теперь я не очень-то радовался этому путешествию. Слишком многое могло случиться. Если машина сломается, обратной дороги не будет, поскольку в тех местах, по которым я собирался ехать, не будет никого, кто смог бы мне помочь.

Когда я проснулся следующим утром и приготовил еще кофе, было еще свежо и прохладно. Интересно, как там Ибрим и Селина, живущие за этой каменистой грядой?

Когда солнце поднялось выше кромки Эль-Ахдара, утренняя прохлада, словно по волшебству, исчезла и наступил новый день жары и пыли. Я был снова в пути и знал, где достать бензин без лишних вопросов.

После часа езды пейзаж резко изменился. Низкорослые кусты, деревья и лужайки с травой стали появляться вдоль дороги, по которой, похоже, не было никакого движения. Я пересек южную границу лесополосы Киренаики. По дороге на Дерну мне попадалось все больше и больше растительности, хоть и скудной и низкорослой. Это уже радовало глаз. Объезжая Мараву, я заметил еще один укрепленный пост, который образовывал что-то вроде «заднего забора» южнее относительно густо населенной северной Киренаики. Я медленно поехал дальше.

Теперь моей целью была Эль-Убба, склад бензина в глубине материка. Проезжая по дороге, я старался держаться подальше от Слонты, крохотной деревушки, если можно назвать деревней три хижины. Затем я подъехал к повороту на перекрестке дороги, ведущей к Кирене, где располагался штаб Верховного итальянского командования. Это было хорошее место, которое находилось так далеко от линии фронта, что трудно было себе представить, что где-то шла война.

Ближе к вечеру я прибыл в Сиди-Бу-Халфайю, которая на карте изображалась маленькой точкой. Это была забетонированная, вкопанная в землю цистерна, возле которой машины поворачивали с мартубской объездной дороги на дорогу «Джованни Берта».

Проезжая вдоль низкой бетонной стены цистерны, я увидел трех арабов, отдыхавших в тени скалы рядом с деревьями. Их вьючные животные, три тощих осла, паслись на лужайке с редкой травкой.

Убедившись, что «Парабеллум» за поясом, я прикрыл автомат на соседнем сиденье одеялом и спрыгнул на землю. Трое арабов продолжали сидеть не двигаясь и курили свои самокрутки.

– Салям алейкум, – поприветствовал я их, и они что-то промычали в ответ.

Похоже, меня здесь не очень жаловали, но я не понимал причин их враждебности.

Заговорив по-итальянски, я получил более дружественную реакцию, а после того, как я предложил подогреть кофейник на моей спиртовке, мы уселись в кружок уже совсем по-дружески.

Эти арабы устали от войны. Итальянцев они ненавидели, как чертей, немцев использовали, чтобы продавать им всяческую информацию и воровать у них как можно больше припасов и оружия. Англичан считали сумасшедшими, особенно тех, кто отваживался выезжать в дальние разведдозоры. Они не могли понять, что нужно этим англичанам, которые то и дело появлялись в Киренаике, все вынюхивая и задавая вопросы.

В общем, как я понял, они не верили никому и при каждом удобном случае старались стащить все, что могли. Фактически эти три араба были настоящими падалыциками, вроде стервятников или гиен.

Забравшись в глубокое подземное нутро цистерны, я не нашел там ни капли воды. Скелет газели лежал там, где застигла ее смерть, – на грязном каменистом полу. Она провалилась в отверстие, когда там еще была вода, естественно, не смогла выбраться и утонула. Интересно, почему арабы не вытащили труп, пока он еще был телом, а не грудой белеющих костей.

Эти глубокие помещения, укрепленные бетоном – подземные пещеры, – заполнялись водой во время дождей, которые раз в год выпадали в пустыне. Тогда песчаные низины превращались в грязные болота, а сухие русла на горных склонах – в полноводные потоки с водопадами. В этот период арабы-кочевники вместе со своими стадами коз, верблюдов, собаками и птицей перемещались на вершины плато и пережидали период дождей в ветхих и убогих глинобитных хижинах.

Прежде чем покинуть эту троицу, которая так и сидела на корточках, но постоянно пронизывала меня оценивающими взглядами, я выудил из них кое-какую информацию о складе и бензохранилище в Эль-Уббе. По их словам, немцев там не было, только итальянцы. Этим бензином, видимо, никто не пользовался. Я предположил, что эти хранилища были построены на случай крайней необходимости. Впрочем, кочевники либо не могли, либо не хотели дать мне более точную информацию.

Еще через час я уже был вблизи Эль-Уббы, как я понял по клубам пыли, поднимавшимся над дорогой «Джованни Берта».

Я подумал, что моя машина тоже поднимает такую же пыль, и поэтому стоило, пожалуй, остановиться и изучить местность впереди. Я бы не беспокоился, если бы просто проезжал мимо, но я собирался остановиться и выяснить, можно ли запастись топливом в местном бензохранилище.

Съехав с дороги и повернув за выступ скалы, я почувствовал себя укрытым от возможного наблюдения.

С автоматом за спиной я полез по ребру скалы, стараясь добраться до ее верха – гребня, покрытого колючей травой, низкорослыми деревьями и кустарником. Когда я достиг его, то примял довольно много кустов.