Ты извращенец, Гарри! - Сергей Викторович Вишневский

дерьмовую сторону. В очень дерьмовую.

— Убивать?

— И это в том числе. Многие некроманты развязывали войны и убивали всё живое. Это влияние силы. И вернуться после такого срыва… удавалось немногим. Техник восстановления как таковых нет, но… наши с тобой предки, передали пожелание: мы должны уметь радоваться. Радоваться, отдыхать и брать от жизни всё, ловя каждый момент, приносящий счастье в наши души. Думаю, они надеялись, что имея как можно больше таких моментов, мы могли с их помощью вернуться в нормальное состояние. Понимаешь?

— Да.

— Хорошо, — вздохнул Гарри и покосился на книгу. — Что же касается этих… Нейтнахов, то думаю, сделаем. К следующим выходным подготовлюсь, и сделаем.

— И инструмент?

— Нет, это уже пусть профи занимаются. Сначала посмотрим, что у нас получится, — хмыкнул Гарри и взглянул на дверь, от которой раздался стук. — Стёп? Что случилось?

— Васильев прибыл, — спокойно ответил парень и покосился на Софию.

— Она в теме. Всё нормально, — махнул рукой Мрак-Беленький.

— Он не звонил, но приехал и говорит, что есть важные подвижки в вашем деле.

— Каком? — нахмурился Гарри.

— Без понятия. Не говорит.

— Зови его сюда, — кивнул парень.

Гарри взял в руки книгу с инструкцией по изготовлению нейтнахов, вложил закладку и отложил рядом с собой.

— Серьёзное? — спросила София, кивнув в сторону двери.

— Без понятия. В последний раз мы обсуждали затыки с высшей нежитью, но… какие могут быть подвижки у него, я не знаю.

В кабинет вошёл Васильев с папкой в руках и взглядом указал Гарри на Софию.

— Она в курсе всего и скрывать от нее смысла нет, — покачал головой парень.

— Хорошо. Тогда к делу.

Следователь сел за стол к брату с сестрой и протянул ему папку.

— Помнишь, ты говорил, что тебе нужен человек… определенного типа?

— М-м-м-м… ты про Сварога? — взял в руки папку Гарри и открыл её. На первой же странице была большая фотография, на которой был изображен мужчина лет сорока пяти с обожженным лицом, мутным глазом и совершенно лысым черепом. — Кто это?

— Наш боевик из группы зачистки. У него… у него проблемы. Месяца два назад он участвовал в ликвидации Чёрного пса в Новгороде. Это элита пожирателей.

— И?

— Он и до этого только по протекции проходил психолога. Очень уж агрессивный был. Жутко ненавидит шведов. Я бы даже сказал: радикально.

— А сейчас с ним что?

— У Чёрного пса был артефакт с одноразовым проклятьем. У него нет руки и ноги, а это проклятье не позволяет заживлять раны и отращивать конечности.

— Вы хотите, чтобы я снял проклятье?

— Да, но… он сломался. Психологически.

— В какую сторону? — нахмурился Гарри и поднял взгляд на Васильева.

— В агрессивную, — вздохнул следователь. — Он готов на всё. Он жаждет крови шведов и всех пожирателей.

— Принципиальное согласие?

— Есть.

Глава 18

Мужчина на больничной койке повернул голову и взглянул на поднос с тарелками, стаканом компота и куском свежего хлеба.

— Давайте я помогу вам, — произнесла миловидная девушка в белом халатике и попыталась сделать шаг к кровати, но мужчина рыкнул на неё.

— Не лезь. Сам.

Девушка смутилась и растерянно остановилась, глядя на обожжённого инвалида без левой руки и правой ноги. Тот вытянул уцелевшую руку, схватился за висевшую над головой петлю и подтянулся на ней. Пара движений таза, помощь здоровой ноги, и вот он уже спокойно сидит в постели. Придвинув к себе поворотный столик, он нагнулся и переставил одной рукой поднос с едой к себе поближе.

— Может, я...

— Сам справлюсь, — отрезал мужчина.

Медсестра вздохнула, с грустью оглядела калеку и произнесла:

— Тогда я, пожалуй, пойду.

— Иди, — кивнул пациент и, взяв ложку в руки, принялся быстро забрасывать в рот суп.

Ел он очень быстро, тут же глотая, будто бы не жуя. Закончил он минуты за четыре, после чего спокойно отодвинул столик, икнул и повернулся в кровати так, чтобы можно было свесить здоровую ногу.

Минуты две он молча, не моргая смотрел на стену перед собой, о чём-то раздумывая. Когда в животе немного улеглось, он спокойно, держась за ремень, прикрепленный на специальный штатив у кровати, спустился с кровати и встал на единственную ногу.

Не отпуская дополнительную точку опоры, он сжал зубы и попытался медленно присесть. Медленно и осторожно он сумел достичь легкого полуприседа, но вместо удовольствия или удовлетворенности на его лице появилось раздражение, граничащее с яростью.

Он выпрямился, отдышался не разжимая зубов, а затем отпустил ремешок и, придерживаясь за матрас, проскакал до спинки кровати, в которую впился здоровой рукой.

— Сожрали тебя Филимонов... Как суку последнюю сожрали, — прошипел он сквозь зубы и с кряхтением от дикой боли принялся приседать.

Со спинкой получилось лучше и присесть получилось почти до пола, но с подъёмом оказалось сложнее. Скрепя зубами, дыша словно старинный паровоз, он поднялся и прошипел:

— Подавятся, суки...

Снова присесть на одной ноге после тяжелого ранения, и снова безумная боль, и снова невыносимая тяжесть. Мат, шипение сквозь зубы и промокшая от крови повязка на боку. Несмотря на физическую подготовку, Филимонов, пролежавший на койке три недели, оказался не готов к таким нагрузкам, поэтому через десяток приседаний он встал и, с трудом переводя дыхание, уставился на белоснежную стену перед собой.

— Сергей Васильевич! — воскликнула медсестра, вошедшая в палату со штативом, на котором висела капельница. — Вам запрещено вставать! Рана ещё не закрылась!

Филимонов сглотнул ком в горле, от которого во рту появился металлический привкус крови, сплюнул кровавый сгусток на пол и сквозь зубы произнес:

— Пошла вон!

— Профессор запретил вам...

— ПОШЛА ВОН! — заорал бывший боевик.

Медсестра застыла от крика, но, быстро отойдя, оставила штатив и метнулась прочь, а калека, сжав зубы, медленно начал сгибать единственную ногу, опускаясь в очередном приседании. Дыхание загнанное, пятно на боку всё больше, в глазах темнеет, вены на руке набухли, но упёртый боевик продолжает упражнение, а когда заканчивает, сквозь зубы сиплым голосом произносит:

— Одиннадцать... одиннадцать, суки...

В этот момент в палату с недовольным видом вбегают парочка врачей и седой старичок, что недовольно окликает его:

— Младший лейтенант Филимонов! Вы нарушили приказ!

Сергей Васильевич повернул голову, осмотрел