Остановите Айви Покет! - Калеб Крисп

Но я не поверила её словам. Повернувшись спиной к Эстель, я посмотрела на старого барона.

— Анастасия родила ребёнка в этом доме, да? — спросила я его. — Вот почему вы сказали, что не видели её с тех пор, как ей подошёл срок.

— Ничего не говорите, дедушка, — приказным тоном сказала Эстель. — Она хочет использовать ваши слова против нас!

Но барона было уже не остановить — он твёрдо вознамерился поведать свою историю:

— Ребёнок был уже на подходе, когда она сидела на лестнице, — что нам ещё оставалось? Её увели в подвал, там-то малыш и появился на свет.

— А потом? — нетерпеливо спросила я.

— Единственный способ заставить её сказать правду был… — Барон содрогнулся и закрыл глаза. — Это жестоко, но новорождённый был нашим единственным оружием. Если бы она только сказала нам, что на самом деле случилось с Себастьяном, она могла бы забрать ребёнка…

Я качала головой, не веря своим ушам:

— Вы отобрали у неё ребёнка?!

— А что ещё маме оставалось делать? — бросила Эстель, меряя шагами спальню. — Девица утверждала, что она из иного мира, что они с моим братом поженились там и что Себастьян умер. Она была сумасшедшая — как же она могла заботиться о ребёнке?

Ноги перестали держать меня, и я без сил опустилась на край кровати:

— Но потом-то вы ей ребёнка вернули?

Эстель ничего не ответила.

— Макклауд была нашей лучшей служанкой! — вскричал барон. — Мы дали ей младенца и две сотни фунтов и велели не возвращаться, пока за ней не пошлют.

Моё сердце колотилось так, будто хотело взломать рёбра и вырваться на свободу. Неужели можно быть такими бесчеловечными?! По-видимому, некоторым удаётся.

— И где теперь ребёнок?

— Макклауд клялась, что будет любить его как родного, — пробормотал барон. — Она всегда хотела ребёночка, так что младенец был в хороших руках. Он ни в чём не нуждался…

— Они уехали в Уэльс, — сухо сказала Эстель. — Мама не хотела переписываться со служанкой, но я прошлой зимой написала ей, и мне ответили, что семь лет назад она с ребёнком уехала, не оставив нового адреса.

— А Анастасия? — спросила я. — Что с ней стало?

— Откуда я знаю? — огрызнулась Эстель. — Мама сказала ей, что мы вернём ребёнка, как только она расскажет правду. Она ушла своей дорогой, и с тех пор мы о ней не слышали.

— Но, конечно же…

Я оборвала себя на полуслове. И мысленно вернулась назад. На несколько минут назад, к тому, что я слышала, но пропустила мимо ушей. Я вспоминала слова, и они одно за другим ложились будто стежки в вышивке, пока наконец не сплелись в цельную картину. Я вскочила с кровати и присела на корточки рядом с бароном.

— Послушайте меня, — настойчиво проговорила я.

Старик открыл глаза.

— Вы сказали, что слышали Анастасию и это было невыносимо, верно?

— Снова и снова, снова и снова, неумолчно! — всхлипнул барон. — Её голос доносился даже из подвала…

— Не отвечайте ей, дедушка! — Эстель попыталась оттащить меня от постели старика. — Оставь его в покое — он уже старенький, сам не понимает, что говорит!

Я заставила её отпустить меня — для этого пришлось изрядно похлопать Эстель по рукам. При этом я не сводила глаз с барона Дамблби:

— Что «снова и снова», дорогой? Что вы такое слышали, что не давало вам покоя?

— Дедушка, молчите! — крикнула Эстель.

Барон не обратил на неё внимания — он погрузился в воспоминания. Его сухие запавшие губы вытянулись трубочкой, и с них полилась мелодия. Голос барона дрожал, но не узнать мотив было невозможно.

— Мммм-мм-мммм-мм, — выводил барон.

«Спи, моя радость, усни». Та самая колыбельная, которую я слышала каждую ночь в Лэшвуде. Они разлучили Анастасию с ребёнком и заперли в Лэшвуде на долгие-долгие годы.

Мне хотелось плакать, но было не время лить слёзы.

— Ты слышала её, да? — Эстель схватила меня за плечи и заставила встать. — Ты слышала её мычание в Лэшвуде?

— Да, — тихо ответила я.

— И ты хочешь знать, зачем мама засадила её в сумасшедший дом, верно? — Взгляд Эстель был полон ярости и дикой злобы. — Все эти двенадцать лет мама каждую неделю ходила к ней и требовала сказать правду. Мама обещала ей свободу, если только Анастасия признается в содеянном. — Она с вызовом вздёрнула подбородок. — А теперь я продолжаю мамино дело.

— Вы просто нелюди какие-то! Разве так можно? Ребёнку нужна мама, а мать не может жить без своего ребёнка. — Я рывком высвободила руку из её хватки и вздохнула, сдерживая рыдания. — Твой брат мёртв, дорогая. Смирись с этим и оставь Анастасию в покое — она его не убивала, я знаю это со всей определённостью.

— Она отняла его у нас и должна поплатиться за это, — ледяным тоном ответила Эстель.

Я направилась к двери мимо этой злобной девицы:

— Я всем расскажу о ваших злодеяниях. Анастасии не место в сумасшедшем доме. Она не более безумна, чем я.

Внизу хлопнула дверь и раздались громкие голоса. Потом торопливые шаги.

— Она здесь! — заорала Эстель во всю глотку. Она бросилась ко мне и схватила за руку. — Скорее, она угрожает мне ножом!

Я вырвалась и побежала.

Мой побег был из разряда дерзких и рискованных. В дом ввалилось множество санитаров из Лэшвуда и с ними констебль-другой. Очевидно, когда Эстель ушла, якобы чтобы принести мне ночную рубашку, она послала кого-то из слуг в лечебницу. Или в полицию. Возможно, и туда, и туда.

Заслышав крики Эстель, все они бросились по главной лестнице. Будучи девушкой сногсшибательно сообразительной, я воспользовалась лестницей для слуг в задней части дома. Она привела меня к двери кухни. Из-за двери доносились вопли кухарки, что она, мол, никаких сбежавших безумцев в кладовке не прячет. Я схватила вазу с золочёного столика и запустила ею в дальний конец коридора, где ваза с грохотом разбилась о стену. Это привлекло внимание преследователей. И те, кто был в кухне, и те, кто гнался за мной, спускаясь по чёрной лестнице, помчались туда, откуда раздался звон, а я тем временем притаилась за дверью.

Оказавшись за спиной у санитаров, я быстренько метнулась в кухню, пробежала мимо кухарки, перепрыгнула опрокинутый стул и выскочила через заднюю дверь. Кухарка, добрая душа, даже не подняла тревогу.