Всем женщинам должен (сборник) - Владимир Колычев

Он и без того ехал быстро, за сто километров в час, а потому не собирался отдавать левую полосу. Кому надо, пусть обгоняет.

Автомобиль сдал вправо, но Бакс уже разыгрался — не остановить. Он тоже повернул руль вправо, перекрывая нахалу путь. Но машина резво взяла влево и все-таки обошла его. Бордовый «БМВ» «пятера», новье. Но так и у Бакса под задницей — далеко не отстой. Пусть и не первой молодости, но «Рейндж Ровер».

«БМВ» стал притормаживать, подрезая. И поворот включил, предлагая Баксу остановиться. И разобраться по-мужски.

— Кто-то берега потерял, — останавливая машину, прокомментировал Бакс.

— Ничего, сейчас маяк поставим, — сказал Цент, открывая дверь.

— Не вопрос.

«БМВ» тоже остановился, из машины вышли два крепких на вид паренька в стильных куцых пиджачках. Один держал в руках монтировку, другой бейсбольную биту. Вслед за ними показалась и смазливая бабенка с короткой стрижкой. Белый шарфик обвивал ее шею, длинным концом развеваясь на ветру. Девочка вылезла посмотреть, как петушки дерутся за честь своей курочки. Но Цент все испортил. Он взял с заднего сиденья помповое ружье, передернул затвор. И это при том, что сам собой он уже представлял зрелище не для слабонервных.

Мальчики живо повернули назад. Девочка еще не успела сесть в машину, а они уже захлопнули за собой двери. Она поняла, что медлить нельзя, засуетилась, запрыгивая в машину. Шарфик слетел с ее шеи.

«БМВ» стремительно сорвался с места. Шарфик кружил в воздухе, опускаясь, но созданный отъезжающей машиной воздушный поток снова поднял его.

— Эй, вы куда? — засмеялся Бакс.

Он и хотел бы отправиться в погоню за тру́сами, но его отвлек шарфик, который летел к нему в руки. Нижний край шарфика уже цеплялся за подсохшие былинки придорожной травы, когда Бакс наконец поймал его.

Он растянул шарфик руками, понюхал, наслаждаясь запахом.

— Амброзия!

— Поехали, амброзия! — передразнил его Цент.

Бакс сел за руль и, стремительно набирая ход, помчал по дороге. Шарфик он намотал себе на шею.

— И как тебя понимать? — с ухмылкой спросил Цент.

Бакс вздохнул, молча снял шарфик и обмотал его вокруг рычага переключения скоростей. Ну почему дегенераты мыслят так примитивно, на уровне чуть ниже пояса? Где же возвышенность?

Гена ехал медленно, но невнимательно. Голова забита мыслями, руль, считай, на автопилоте. И все потому, что Зина пилит и пилит. Да он и сам уже жалел о потерянных деньгах.

— Ну и на что мы теперь дом у моря построим? — шипела она.

— Построим.

— А деньги в банк?.. Жили бы себе на проценты и горя бы не знали.

— Огурцы на счет будут капать.

— Огурцы!.. Сам ты огурец!..

— Огурцы есть, банки есть, этикетки… А где этикетки?

Гена сначала развернулся через двойную сплошную и только потом воровато осмотрелся по сторонам. Гаишников нигде не было.

Бордовый «БМВ» давно скрылся из виду. На приборной доске засветилась лампочка. Топлива в баке осталось совсем чуть-чуть.

Впереди показалась заправка, там обычно продавалась отличная солярка. Бакс подъехал к колонке, но не успел даже выйти из машины, как Цент взбудораженно протянул руку, показывая на какого-то качка, который выходил из черного «Паджеро».

— Глянь! Это же пятое колесо!.. Давай к нему!

Бакс торжествующе улыбнулся, стронул машину с места. Он уже понял, о ком идет речь. Не зря говорят: на ловца и зверь бежит.

Они подъехали к курьеру. На этот раз Цент сначала взял с заднего сиденья ружье, только затем вышел из машины. А Бакс взял саквояж с этикетками, чтобы скормить их наглому курьеру. Если крыса подавится, так ей и надо…

Качок вытянул вперед обе руки, поднимая их, как будто сдавался.

— Спокойно, спокойно! Путаница вышла! Деньги у меня, можете забирать!

Цент с ухмылкой упер ружье в живот качку и грозно передернул затвор. Лицо у курьера стало белым как мел. Бакс открыл саквояж, достал оттуда пачку с этикетками, протянул атлету:

— Жри, падла!

— Я же сказал, что деньги у меня…

И в этот момент Бакс увидел красный «БМВ», который остановился возле гостиницы. Из машины вышла знакомая девушка с короткой стрижкой. Глядя на нее, Баксу невыносимо захотелось вернуть ей шарфик.

Возможно, об этом шарфике подумал и Цент. Глядя на выходящих из машины парней, он размышлял, как повесить их на этом шарфе. Во всяком случае, он, так же как и Бакс, моментально забыл о деньгах. И как завороженный направился к молодчикам, посмевшим бросить ему вызов.

Цент бросил саквояж на землю, достал из машины шарфик и с ним бросился догонять напарника.

Бандиты уходили. Заметили каких-то типов из бордового «БМВ» и рванули к ним. На расправу. Но они ведь вернутся. В любом случае деньги придется отдать…

Жорж открыл дверь, достал из тайника саквояж с деньгами, поставил его на сиденье. И в это время за спиной раздалось:

— Это твое? — Голос Анжелы, но Жорж все равно вздрогнул.

Давало о себе знать нервное напряжение. Громила с деформированным носом едва не выстрелил ему в живот из дробовика. А если бы выстрелил? От одной только мысли душа ушла в пятки.

В руке Анжела держала поднятый с земли саквояж.

— Мое!

— А это?

— Дай сюда! — Жорж забрал у Анжелы саквояж с этикетками, положил его в тайник между спинкой переднего сиденья и сиденьем заднего дивана. Набросил крышку, но закреплять не стал. Только ковриком прикрыл. Если вдруг пропадет, невелика потеря. Лишь бы на глаза не попадался.

— А ты почему такой бледный? — спросила Анжела, обеспокоенно глядя на него.

— Яша твой приходил, напугал.

— Яша? Он не мог тебя напугать.

— Почему?

— Потому что я маленький!

И снова Жорж вздрогнул, услышав тонкий высокий голос. Снова кто-то подкрался к нему неожиданно.

Он бросил взгляд в сторону и увидел невысокого паренька с нежной, как у девочки, кожей. Худенький, женоподобный. Но не женственный. Паренек старательно хмурил брови, с гневом глядя на Жоржа. И кулаки сжимал, как мужчина.

Глядя на него, Жорж вспомнил вдруг анекдот про сильного, но легкого ежика.

— Маленький, — кивнул он. — Но удаленький… Это Яша?

— А ты чего смотришь, шлюха? — яростно глядя на Анжелу, спросил паренек. — Чего вылупилась! Думаешь, я ничего не знаю!

С каждым словом его голос все больше дрожал от обиды, на глаза наворачивались слезы.