Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента - Сергей Полозков

При этом задача для МВФ облегчалась тем, что эту политику не особо пришлось и навязывать, так как в стране нашлась масса идиотов (и/ или предателей), свято поверивших в благо предлагаемых рецептов.

Вспомните, нас ведь даже особо и не обманывали, с самого начала предлагая нам путь страны третьего мира. В прессе в качестве примера для подражания приводился Пиночет, раздувался интерес к приезду автора аргентинских реформ, на которые народ Аргентины отвечал бунтами и демонстрациями.

Таким образом, даже с точки зрения построения капитализма, действия реформаторов были абсолютно безграмотны и преступны. Но сейчас мне хотелось бы порассуждать на тему о том, а так ли уж хороши рынок и капитализм сами по себе?

Теперь, когда прошло столько лет, когда над миром пронесся как смерч мировой финансовый кризис, и вся система морового капиталистического хозяйства пошатнулась, у меня возникают совсем уж крамольные мысли.

Читателям, свято верящим в рыночные отношения, предлагаю данное отступление пропустить для сохранения душевного спокойствия.

Из вышеизложенного материала можно сделать вывод, что главная беда реформ в том, что не было создано условий для честной конкуренции, для поддержки собственных предприятий, и все это так.

Но теперь я хотел бы поговорить о самой конкуренции, как таковой.

Правда ли, что она панацея от всех бед? В условиях конкуренции потребитель получает самый лучший товар, а тот, кто производит плохой, терпит крах. Знаем, знаем. Но какой ценой это дается?

Английский биолог дарвинист Ричард Докинз в своей книге «Величайшее Шоу на Земле: свидетельства эволюции» исследует вопрос о том, почему деревья в лесу столь высоки. Он доказывает, что высота деревьев, достигающая 50 и более метров, связана исключительно с тем, что таким образом они борются за солнечные лучи друг с другом:

«Деревья расточительны. Стволы деревьев — стоящие памятники бесполезному соревнованию — бесполезному, если мы мыслим категориями плановой экономики. Но экономика природы не спланирована. А в лесу Дружбы (так называет Докинз лес, в котором есть всеобщая договоренность не расти выше 5 метров) экономится масса органического вещества и воды».

Действительно, что дешевле: произвести 100 000 тракторов на одном заводе или те же 100 000 на двух? Ведь в этом случае нужно не одна а, как минимум, две поточные линии, в два раза больше зданий, охраны, служб маркетинга. При этом, уж мы то теперь это знаем, юристы конкурирующих компаний будут вести друг с другом тяжбы, заваливать суды исками, пиар службы поливать конкурентов грязью. А сколько нужно дополнительно мест в службах безопасности, чтобы охранять конфиденциальную информацию? И все это для того, чтобы избавить потребителя от монополизма и диктата цен? А разве заработная плата всех этих служб, никак не связанных с производством, не входит в цену продукции, а если так, то будет ли цена реально, ниже в случае конкуренции?

Представьте себе такую картину: есть 1 магазин, в котором обслуживается 1000 человек, или 10 магазинов, обслуживающих те же 1000. Во втором случае количество покупателей на 1 магазин 100 человек. Прибыль от них в 10 раз меньше. А нужно заплатить за аренду, продавцам и т. д. Есть ли при такой конкуренции возможность снижать цены? Конечно, нет!

Кстати, может быть, у нас такая дороговизна в Москве, потому, что в столице почти реализован лозунг: «на каждого жителя по магазину»?

А теперь про плановую экономику.

Нам долго внушали, что плановая экономика плоха тем, что в ней слишком много чиновников. Нам говорили, там у них никто не следит за тем, чтобы мороженое в жару было, оно появляется, потому что рынок диктует.

Однако, как оказалось, за рынком нужен глаз да глаз. В советские времена была лишь одна финансовая служба. Теперь: налоговая, казначейство, служба по рынку ценных бумаг, антимонопольная служба. Мы кричим, что бюрократия все множится, но это объективно, в развитых странах мира все эти службы также существуют. Оказалось, что для того, чтобы рынок работал бюрократии нужно даже больше.

«Зато рынок четко определяет, куда надо вкладывать инвестиции, он не позволяет принимать неэффективные решения!» — скажут мне апологеты.

Ой, ли, вы что имеете в виду под инвестициями? Биржу? Да там цены меняются от какого-нибудь взрыва посольства США в Ливии или от высказывания Жириновского о запрете доллара. Всем непредвзятым специалистам давно ясно, что биржа это просто площадка для спекулянтов, и никакого отношения к реальной экономике не имеет. Денежные средства в реальный сектор инвестируются не так. А как?

А вот как. Если предприятие хочет получить внешние инвестиции, выпустить дополнительные акции, облигации, она нанимает фирму, которая оценит ее активы, сумеет расписать в выгодном свете и представить рейтинговым агентствам. Деньги за это берутся немалые. А агентства эти, вы думаете, они абсолютно объективно оценивают ваши возможности? И, главное, раз не рынок, а агентства решают, то чем они принципиально отличаются от Госплана, который тоже оценивает ситуацию, и решает, что и где строить?

«Агентств несколько — ответят мне, — а Госплан один». Что ж это довод, но это-то как раз и можно поправить, организовав альтернативную экспертизу. И такую конкуренцию в сталинские времена специально организовывали между КБ — разработчиками самолетов и других вооружений. Побеждал лучший.

Возмущенный рыночник сейчас же возопит: а дефициты при плане, а отсутствие стимулов к труду, а диктат производителя, а бесхозяйственность? Помню, помню, кто ж спорит. У каждой системы свои плюсы и минусы, как у каждой медали две стороны.

Но не лучше ли взять от обеих систем, и плана, и рынка их наиболее работающие механизмы, а не шарахаться из крайности в крайность?

Основными проблемами советской экономики была низкая мотивация труда, уравниловка, бюрократические формы управления, не дававшие простор здоровым инициативам. Любимым выражением позднесоветских времен, определяющим всю суть существующих бед, было: «Хозяина нет!» И первоначально, когда еще только началась перестройка, идеи по развитию инициативы трудовых коллективов активно пробивали себе дорогу. Был принят закон, в соответствии с которым, создавались советы трудовых коллективов, и они должны были заниматься реальным управлением предприятиями. Однако на практике диктат ведомств, инертность мышления людей приводили к тому, что СТК чаще всего действовали лишь на бумаге или начинали подменять профсоюзы. Появились мысли, что истинно самостоятельными предприятия станут, если из государственной собственности перейдут в собственность работающих на этих предприятиях людей. И в СССР, с его неразрушенным капитализмом общинным мышлением, с его предприятиями, которые во многом напоминали большие сельские общины, так как люди на них не только работали, но были связаны и другими формами жизни. У предприятий были свои базы отдыха и люди отдыхали вместе, крупными предприятиями строилось жилье и люди, работающие на предприятиях жили по соседству. Поэтому был очень большой шанс реализовать коллективные формы собственности.