Жаркий Август. Книга Вторая - Маргарита Дюжева

Ну же паразит, где ты там еле бродишь?!

Наконец дверь распахнулась, и моя собственность во всей красе появилась на пороге, с недовольным ожиданием глядя в мою сторону. Что бы такого ему сказать, чтобы подошел ближе и показался папочке. Не просить же встать в центре комнаты и покрутится вокруг своей оси. Так он точно подумает, что хозяйка совсем того, с головой не дружит. Решение пришло неожиданно.

– Подойди ко мне, – спокойно произнесла, наблюдая, как он недовольно закатывает глаза, но все-таки идет.

Подошел ближе и встал прямо перед экраном. Ну что, Игорь Дмитриевич, любуйтесь, вот он ваш сыночек ненаглядный, стоит и смотрит на меня своими сердитыми черными глазищами, не догадываясь ни о чем.

– Книжечку мне достань, – указала пальцем на верхнюю полку, – красную.

– Чего? – он явно был в шоке от моей нелепой просьбы.

– Книжечку, – произнесла по слогам, – почитать хочу, отвлечься. Я, видишь ли, не очень ловка, чтобы по верхним полкам лазить.

Тимур, наверное, секунд десять гипнотизировал меня раздраженным взглядом, потом рывком развернулся и, не вставая на цыпочки, достал не нужную мне книгу.

– Вы так любезны! – произнесла с иронией, принимая книгу.

– Что-нибудь еще? – в тон мне ответил Тим.

– Нет, можешь идти.

– Как вам угодно, – он смерил меня пренебрежительным, наглым взглядом и развернувшись на пятках, покинул кабинет, хлопнув дверью так, что штукатурка с потолка посыпалась. Гад! Тебя же делать ремонт и заставлю!

Убедившись, что Сокровище ушло и не собирается возвращаться, я уселась на стул перед компьютером, включила экран, динамики и посмотрела на Барсадова старшего.

– Ну, что, ваш?

– Мой, – последовал тихий хриплый ответ.

На нем откровенно не было лица. Шутка ли три года не знать где твой сын, что с ним, жив ли он вообще! И тут на тебе, пожалуйста! Живой, здоровый, злой, дверями с упоением хлопает. Тут не только лица не будет. Я бы на его месте, наверное, в обморок от избытка чувств хлопнулась, даже будучи не очень эмоциональной барышней. Чисто по-человечески я ему сопереживала, только боюсь, что ему это не надо.

Я молча, наблюдала за тем, как мужчина пытается взять себя в руки, вернуть былое хладнокровие. Через пару минут он справился, глубоко вдохнул, провел пятерней по темным, тронутым сединой волосам и поднял на меня взгляд. Тяжелый, мрачный, в котором смешались гнев, ярость, холодная ненависть. Теперь он видел перед собой не просто не пойми откуда взявшуюся, наглую девицу. Нет. Он видел гадину, которой подарили его сына, словно неодушевленную вещь. Он видел хозяйку, имеющую право вытворять с его Тимуром все, что заблагорассудится. Все логично, все правильно, только мне от этого ничуть не лучше. Для него я теперь враг, и у меня был только один единственный шанс попытаться это исправить, другого он мне попросту не даст.

– Прежде чем вы натравите на меня своих цепных псов, – произнесла осипшим от волнения голосом, – я прошу дать мне пять минут, чтобы рассказать историю целиком.

Он медленно, демонстративно отогнул рукав, посмотрел на часы и убийственно холодным тоном произнес:

– Время пошло.

Не было никаких сомнений, что если за эти пять минут мне не удастся до него достучаться, то моя песенка спета, поэтому я торопливо начала свой рассказ с самого начала, стараясь не упускать деталей. О том, как его подарила знакомая, вручив его мне обманом. Имя Марики я опустила. Конечно, отомстить ей очень хотелось, но только подставлять ее под удар Барсадова не собиралась. Это как из пушки по комару бить. Не заслуживает она такой участи, даже несмотря на то, что стерва отменная.

Параллельно с рассказом скинула Игорю Дмитриевичу данные по рабу по имени Барсик, стараясь не смотреть на то, как еще больше мрачнеет его взгляд.

Потом перешла к освобождению. Рассказала, как подала документы и отправила уведомление о том, что они приняты к рассмотрению. Тут его взгляд потеплел на пару градусов. Хорошо. Я торопливо стала рассказывать о том, как мы тут с ним живем. О том, чем он занимается в моем доме, какие у него обязанности, об условиях его жизни. Про то, что у него своя комната. Естественно рассказала, что браслеты убраны, и я ими не пользуюсь. Но не стала скрывать и того, что они активированы, потому что не доверяю Тимуру.

Я говорила, говорила, говорила, а мой собеседник меня не прерывал, сосредоточенно слушая и впитывая каждую мелочь, каждую деталь. Отведенные мне пять минут уже давно закончились, а я все продолжала свое повествование, рассматривая свои худые некрасивые руки. С тоской отметила, что голос мой предательски дрожит. Не хватало мне выдержки, как ни крути. Это у него за плечами годы жестокого опыта, а я что видела? Академия, да пара лет на службе. Как ни крути, не доросла я еще до игр с такими противниками, да и вряд ли когда дорасту. Тут породу иметь надо, стержень внутренний, нервы как канаты, холодный ум и сердце. Этот наверняка бы никогда не открыл папку, начиненную взрывчаткой, и не запустил бы неосмотрительно руку в коробочку со скан чипом, в отличие от меня.

Сколько времени продолжался мой торопливый, сбивчивый монолог, я точно не скажу, но постепенно словесный поток начал замедляться, затухать, пока наконец не заглох совсем.

С трудом перевела дыхание, еле удерживая остатки спокойствия и самообладания, и никак не могла оторвать взгляд от своих рук. Если честно, то у меня не было сил смотреть на него.

Я боялась, что загляну ему в глаза и прочитаю в них свой приговор.

– Вот, в общем-то и вся история, – не знаю зачем подвела итог своим излияниям и все таки посмотрела на Игоря Дмитриевича, – так что ждите, через три с половиной месяца ваш Тимур вернется домой.

Он сидел, задумчиво глядя на меня, и неторопливо поигрывая красивой синей ручкой, с золотистой окантовкой, которая стоит, наверное, целое состояние.

Я выжидающе смотрела на него. Все, что было в моих силах, я сделала, попыталась донести всю необходимую информацию, разложить по полочкам, объяснить. Теперь ход за ним. Если не поверил или не принял моих объяснений, то его уже ничем не остановить и меня никак не спасти.

Молчание затягивалось и от этого становилось только хуже. Мужик явно профессионал в деле запугивания оппонентов. Вот за что мне все это? Почему я должна доказывать, что не верблюд? Ведь ни в чем не виновата! Марика, с*чка крашенная, притащила подарок, этот самый Подарок теперь увлеченно мотает мне нервы, а отдуваться за все это безобразие теперь приходится мне. Где справедливость?

– Чего ты хочешь?– наконец произнес Барсадов, не отрывая внимательного взгляда от моего лица, на котором, по-видимому, было такое откровенное удивление, что мужчина пояснил, – за любую информацию о Тимуре объявлено вознаграждение. Твоя информация, оказалась более чем полезной, несмотря на то, что изначально я почти решил отмахнуться от тебя. Поэтому спрашиваю, чего ты хочешь?