Летний остров - Кристин Ханна

Руби устыдилась своего внешнего вида. Жаль, что она не догадалась надеть что-то поприличнее, чем рваные черные шорты и потрепанная футболка. Да и подстричься не мешало бы. Дину, наверное, противно видеть, что она позволила себе опуститься до такого уродства. Собрав всю свою выдержку, она как можно непринужденнее бросила:

— Я слышала от Каро, что ты стал корпоративным адвокатом.

— Не велика важность.

— И наверняка богат. — Она попыталась улыбнуться. — Ну, и как тебе жилось?

Господи, хоть бы он взял инициативу в свои руки и перевел этот неловкий разговор на другую тему…

— Я однажды видел тебя на сцене. В «Комеди стор».

— Правда?

— Ты была страшно забавной.

. Улыбка Руби смягчилась и стала почти естественной.

— Неужели?

— Я хотел поговорить с тобой после шоу, но вокруг тебя было слишком много народу. И мужчина…

— Макс.

Руби кольнула боль упущенной возможности. Она спросила себя: часто ли так бывает? Порой еле заметный поворот судьбы приводит к тому, что ты теряешь шанс или, наоборот, выигрываешь.

— Мы расстались некоторое время назад. А ты женат?

Руби поморщилась, жалея, что спросила. Будь это возможно, она забрала бы свои слова обратно.

— Нет, и никогда не был.

Она испытала мгновенную радость, но потом чувство прошло, оставив ее в растерянности. Мальчик, которого она любила и который превратился в незнакомого мужчину, способен произвести такой эффект одним лишь словом. Она очень его любила, но оттолкнула, сама толком не понимая почему.

— В то лето… я узнала от Лотти, что ты уехал, — неуверенно начала она.

— Я не мог тебя видеть, — признался Дин, в упор глядя на нее. — Ты меня не просто ранила, ты меня уничтожила.

— Знаю.

Руби протянула было руку, почти коснувшись его бедра, словно имела на это право, но вдруг с ужасом поняла, что не может до него дотронуться, что она его даже не знает. Эта мысль заставила ее вскочить. Руби замирала от ужаса, боясь, что, если еще раз встретится с Дином взглядом, то разревется.

— Мне пора возвращаться к Норе.

Дин неторопливо встал и протянул руку. Руби отшатнулась так резко, что чуть не упала. Он не стал настаивать, и Руби внезапно охватил страх — вдруг он больше никогда не попытается к ней прикоснуться? Она прочла в его глазах разочарование.

— Время — самая большая ценность, — произнес Дин. — Раньше я этого не понимал, зато теперь понял. Не буду ходить вокруг да около, а скажу прямо: я по тебе скучал.

Руби не представляла, что на это ответить. Ей тоже его не хватало, даже очень, и было больно сознавать, что она будет тосковать по нему до старости. Более гибкий, более доверчивый человек на ее месте мог бы в эту минуту изменить свое будущее, но Руби сомневалась, что способна на подобный поступок.

Дин ждал, молчание затягивалось. Не дождавшись, он медленно повернулся и побрел прочь.

Нора сидела на веранде и видела Дина и Руби, сидевших на своем любимом валуне. Руби встала первая, за ней поднялся Дин. На какое-то время они замерли рядом, стоя так близко, что могли бы поцеловаться, потом Дин направился в сторону дома, а Руби осталась. Идя по дорожке, Дин заметил на веранде Нору и подошел ближе. Остановившись, он оперся на увитые глицинией перила и устало улыбнулся:

— Здравствуйте, миссис Бридж.

Она тоже улыбнулась:

— Рада тебя видеть, Дин. Называй меня Норой. Хорошо, что ты наконец сумел вернуться на остров.

— И я рад вас видеть. — Нора заметила в его взгляде страдание. — Хочу поблагодарить. Вы очень много сделали для Эрика.

Нора кивнула, понимая, что можно ничего не говорить. Все действительно важное они сообщили друг другу без слов.

Дин отвернулся и посмотрел на берег. Нора знала, что им обоим хочется побеседовать о Руби, но ни она, ни он не знали, с чего начать. В конце концов Дин убрал руки с перил и выпрямился.

— Приглашаю вас с Руби в субботу покататься на яхте. Я ремонтирую «Возлюбленную ветра», хочу взять Эрика в море.

— Это было бы здорово.

Дин последний раз с тоской взглянул на Руби и ушел.

Нора стала ждать дочь, понимая, что та не пробудет на берегу долго. Как и следовало ожидать, через несколько минут она показалась на дорожке. Увидев на веранде мать, Руби помедлила. Нора заметила, что глаза у дочери покраснели, на щеках угадывались следы слез. Сердце Норы ныло от боли.

— Посиди со мной, — предложила она.

Руби колебалась. Казалось, она никак не решит, что хуже остаться сейчас одной или побыть с матерью. В конце концов она поднялась на веранду и села на перила.

Норе очень хотелось прикоснуться к дочери, хотя бы просто погладить ее по голове, как бывало, но теперь подобная интимность между ними исключалась. Она могла установить с дочерью контакт только словами, воспоминаниями.

— Знаешь, что я сейчас вспомнила? Ту зиму, когда была беременна тобой. В тот год погода на острове отличалась небывалыми капризами.

Руби подняла глаза.

— Правда?

— Снег выпал необычайно рано, сразу после Дня благодарения. С утра кое-кто еще пытался ездить, ко к вечеру почти все машины валялись в кюветах. К ночи облака разошлись и небо сделалось таким ясным и звездным, какого мы никогда не видели. — Нора улыбнулась, вспоминая. — Мы с твоим отцом сидели на веранде, когда вдруг услышали смех. Мы надели всю имевшуюся у нас теплую одежду и пошли на звук. Снег был по колено. Помню, у меня тогда возникло странное ощущение, будто я вижу слова. Изо рта шел пар, и казалось, что каждое слово написано в воздухе. Снег под нашими ногами не хрустел, он словно… вздыхал. Мы шли на смех и пришли к дому Макгинти. У них на участке было довольно противное болото — помнишь? Так вот, оно замерзло. Все дети с нашего острова сбежались туда покататься на льду — на коньках, на автопокрышках, просто на ногах. Не знаю, как все об этом узнали и оказались гам в одно время. А в полночь начался звездопад, мы видели множество падающих звезд, сотни. На следующий день по телевизору передавали всякие научные объяснения этого явления, но мы верили, что это было чудо.

Нора закрыла глаза и на мгновение снова ощутила запах свежего снега и холод на щеках.

— После этого на острове целый месяц творилось что-то непонятное. Засохшие розовые кусты, давно почерневшие, вдруг покрывались цветами, с безоблачного неба шел дождь. Но больше всего мне запомнились закаты. После Нового года чудеса прекратились, но до тех пор каждый вечер закат был красным. Мы назвали тот период рубиновым сезоном.