Проклятие Ильича - Андрей Шопперт

Свежие могилки намаленьком погосте накрыл снежок.

Зря Дукуна ждала благодарности. Никто еёнепринёс. Только Хиана, вдова юная, пришла вдень похорон иотчаянно прокричала:

—Лучше убирайтесь! ВыПрама сгубили! Из-за вас онумер! Высилу его забрали исебе присвоили!

—Ачто, силы унего колдовские имелися?— синтересом спросила Дукуна, выглянув накрыльцо.

—Что? Нет!— зло запротестовала Хиана.

—Ачевой мыбтогда забрали, если ничего инеимелося?— вскинула седые брови старуха.

Молодая вдова растерянно посмотрела наведьму.

—Ты, девка неголоси инеблажи. Аподумай вот обчём. Коли немы, схоронила бытынетокмо мужа, ноидеток своих, даисебя. Любила тымужика своего горячо. Потеряла. Понимаю горе твоё. Ноутебя три живых души наруках— икаждая как его души половинка. Иди илюби их. Воспитывай. Амуж твой умер дотого, как мывдеревню пришли. Ничего поделать было нельзя.

—Лжёте! Всё вылжёте! Выиего, иМалькану убили!

—Рябого-то жену? Даеёсоплёй перешибить можно было. Тощая, беззубая, измочаленная. Поколачивал еёмуж-то, а? Меня-то непроведёшь втаких делах. Вот мор-то еёизабрал.

—Прам сильный был! Счего быего тогда мор забрал?

—Аужтомне неведомо. Знамо, заразился онраньше других. Мож, ездил куда поделам али говорил скем издругого села. Жаль мне тебя, девка, ноничем япомочь немогу. Ибыл бытвой муж жив, видит Господь, костьми былегла, чтоб его спасти.

—Непоминай Господа, колдунья! Немарай имя его!— яростно закричала Хиана.— Всё зло отвас, колдунов! Имор вынавели!

—Ямор наводить неумею,— хмыкнула Дукуна.— Токмо лечить. Нотынебарагозь. Как распутица закончится— так имыуйдём. Аты, коли дети захворают, приходи. Понимаю я, что горе втебе говорит, анеразум. Ну, иди. Нечего задницу наморозе студить.

Старая ведьма закрыла дверь ипривалилась кней собратной стороны.

Можно спасти людей отболезни, ноотсамих себя неспасёшь.

Весна нагрянула внезапно. Ещё вчера метель завывала, асегодня уже зелень пробивалась изгрязи. Надеревьях набухли листочки. Ладные домики вдоль улицы преобразились ипускали солнечных зайчиков свежевымытыми окнами. Вогородах позади домов ждали своего часа чёрные комья жирной земли.

Повеяло переменами иновой жизнью.

Визбу, что выделили колдуньям, постучались. Левина подошла кдвери ираспахнула тяжёлую створку. Накрыльце водуряющем запахе свежей выпечки стояла молодая вдова.

—Я… поблагодарить пришла…— опустила глаза кполу Хиана.— Задетей спасение. Изасвоё.

Вруках она держала исходящий паром небольшой пирог, ароматный донельзя. Так итянулись руки отломить сочный кусочек иотправить врот. Съестные припасы уколдуний давно кконцу подошли, адеревенские свои продавали неохотно. Дукуна всё ждала, когда чуть-чуть грязь подсохнет, чтобы сняться сместа. Распутица вэтом году стояла такая, что изворот невыйти. Очень уждождливое время выдалось.

Носегодня первый день светило солнышко. Такое жекруглое ирумяное, как принесённый вдар пирог.

—Благодарю,— обрадовалась Марьяна Ильинична.

Она искренне улыбнулась Хиане ивзяла пирог вруки. Отчудесного запаха набежала слюна, иЛевина уже представила, как они сведьмами заварят травяной сбор исъедят поароматному сладкому куску. Втом, что начинка именно сладкая, сомнений небыло никаких.

—Выуж… простите, что ятак…— струдом выдавила изсебя извинения вдова, исбежала скрыльца.

Марьяна Ильинична проводила еёвзглядом, поставила пирог настол ипозвала:

—Рия! Дукуна! Идите сюда скорее! Нам чу́дную благодарность принесли.

Инеудержалась— отрезала себе ломтик изасунула врот.

Вкус оказался неожиданным. Сладость смешалась сгоречью, иЛевина удивлённо замерла, непонимая, отчего еёбросило вжар.

Язык вдруг онемел, потелу прокатилась волна слабости, авглазах помутнело.

Изспальни вышла улыбающаяся старуха, норадость быстро сползла сеёлица, стоило ейувидеть пошатнувшуюся Левину. Ведьма кинулась когневичке ивлила втуцелебную силу… Ноонемение неуходило. Только расползлось потелу.

—Ядэто!— отчаянно воскликнула Дукуна.— Ноясупротив него ничего…

—Бегите,— еле ворочающимся языком проговорила Марьяна Ильинична.

Смотрела она ненацелительницу, авокно. Там вдруг стало пёстро отразноцветных ряс. Серые икоричневые терялись нафоне грязной улицы, акрасные исиние выделялись яркими пятнами. Сколько ихбыло? Десятка три, неменьше.

—Ноты…

—Рию… уве… ди… я… задер… жу…— изпоследних сил выдавила Левина ишагнула кдвери.

Туда, где собрались штурмом брать трёх колдуний инквизиторы.

Заеёспиной тихо вскрикнула Рия, хлопнуло окно, иМарьяна Ильинична широко распахнула дверь. Первый шаг получился нетвёрдым, авторой ивовсе неудался— подвели непослушные ноги.

Она свалилась наколени вгрязь прямо под довольными взглядами церковников.

Упала ипосмотрела наихлоснящиеся отглумливого предвкушения рожи, заготовленные цепи, сжатое вруках оружие.

«Ироды! Владимира Ильича навас нет!»,— подумала Левина иотпустила свой огонь.

Пламенный смерч вырвался изослабевших рук инакинулся наинквизиторов. Заляпанные салом имаслом рясы вспыхнули как свечки. Раздались крики. Кто-то утробно взвыл. Запахло палёным.

Левина улыбнулась онемевшими губами ипозволила своей Искре вспыхнуть ослепляющим светом, залить улицу смертоносным оранжевым пламенем ииспепелить вэтом адском огне тех, кто посмел прийти заеёблизкими.

Ветхое платье наМарьяне Ильиничне занялось ипокрылось рыжими язычками пламени. Вспыхнул свет— это один изинквизиторских колдунов попытался уйти отогня. Норевущее пламя настигло иего. Левина неиспытывала боли— тело каменело, ипока онемение недобралось досредоточия колдовства вгруди, она соскалом поливала церковников огнём. Несвященным, конечно. Атеистическим. Нооттого неменее горячим.

Инквизиторы вагонии корчились вгрязных лужах, ноколдунье ихбыло нежаль. Напротив, душа наполнялась горячим ощущением правильности, иотнего пламя лишь взметнулось выше, став изало-рыжего ослепительно-белым.

Позади дома влес углублялись бегущие Рия иДукуна. Опытная старуха неизменила себе, икошель смонетами держала запазухой, абросать остальное было нежаль. Ейбыдоближайшего овражка— атам вниз поручью, чтоб неоставалось следов. Адальше— влес. Сдюжит ли? Должна! Ейещё Рийку наноги подымать. Даинельзя жесдаться, нельзя, чтоб жертва Марьяны напрасной стала. Вот инеслась старуха, утягивая заруку девчонку, нечувствуя нисбитых ног, ниветра вседых растрёпанных волосах.