Сад чудовищ - Джеффри Дивер

– Об этом вам, Янссен, вопросы лучше не задавать. Мои ответы не помогут вам стать хорошим инспектором.

– Есть, майн герр! – Молодой человек заговорщицки кивнул.

– Так, нам известно, что подозреваемый выбрался из такси и сидел на лавке, прежде чем отправиться на неведомое задание. Давайте спросим безработных, не видел ли кто чего.

С праздными людьми им не повезло, ведь, как объяснил Коль Янссену, многие из них не жаловали ни партию, ни полицию. Впрочем, невезение кончилось, когда детективы добрались до человека, сидящего в тени бронзового фюрера. Коль взглянул на него и понял: это солдат либо регулярной армии, либо фрайкора, неформальных милицейских отрядов, сформированных после войны.

Коль спросил о подозреваемом, и мужчина энергично кивнул:

– Да-да, я знаю, о ком вы.

– Майн герр, назовитесь, пожалуйста.

– Я Гельмут Гершнер, бывший капрал армии кайзера Вильгельма.

– Что вы можете рассказать нам, капрал?

– Я разговаривал с этим мужчиной менее сорока пяти минут назад. Он соответствует вашему описанию.

Коль почувствовал, как сердце пускается бешеным галопом.

– Он еще здесь, капрал?

– Нет, я его не вижу.

– Так расскажите нам о нем.

– Хорошо, инспектор. Мы с ним говорили о войне. Поначалу я чувствовал в нем товарища, потом – что-то странное.

– Что именно, майн герр?

– Он вспоминал Сен-Миельскую операцию и был совершенно спокоен.

– Спокоен?

Мужчина кивнул:

– У нас было столько убитых, пятнадцать тысяч в плен попали. Для моей дивизии С это день траурный. Настоящая трагедия! Американцы и французы оттеснили нас к Гинденбургской позиции. Тому человеку немало известно об операции. Подозреваю, что он в ней участвовал, но ужасной не считает. В глазах у него я прочел полное безразличие. А еще он отказался выпить со мной, отказался погибших помянуть! – гневно добавил мужчина. – Не знаю, зачем вы его ищете, такая реакция подозрительна сама по себе. Не удивлюсь, если он дезертир. А то и предатель.

«Или сражался на другой стороне», – с сухой иронией подумал Коль, а вслух спросил:

– Он что-нибудь рассказывал о своих делах в городе или в другом месте?

– Нет, майн герр, не рассказывал. Мы беседовали совсем недолго.

– Он был один.

– По-моему, нет. Ушел он с другим мужчиной, не таким высоким и крепким. Но того, второго, я плохо видел. Извините, майн герр, не приглядывался.

– Вы просто молодец! – похвалил Янссен и сказал Колю: – Наверное, во дворе мы видели его сообщника. Невысокого, в темном костюме.

– Наверное, – кивнул Коль. – Одного из сидевших в «Летнем саду». А тому, высокому, сколько лет?

– Под сорок. Как и мне.

– Его вы хорошо разглядели?

– О да, майн герр. Он же сидел там, где сейчас сидите вы. Я могу подробно его описать.

«Хвала небесам, хоть кто-то слепотой не заразился!» – подумал Коль и оглядел площадь, высматривая человека, которого видел час назад.

Он повел хромого ветерана через дорогу, жестом останавливая машины.

– Майн герр! – обратился Коль к художнику, сидевшему у дешевой тележки, на которой выставлял свои работы.

Уличный художник оторвался от работы над цветочным натюрмортом, отложил кисть и, увидев удостоверение Коля, испуганно вскочил:

– Инспектор, я много раз запрашивал разрешение, но…

– Вы рисуете только красками или и карандашом тоже? – резко спросил Коль.

– Я…

– Карандашом рисуете?

– Да, майн герр. Я часто делаю наброски карандашом, а после…

– Отлично! У меня для вас задание.

Коль усадил хромого капрала на хлипкий брезентовый стульчик и сунул художнику блокнот.

– Хотите, чтобы я нарисовал портрет этого человека? – спросил художник удивленно, но с готовностью.

– Нет, хочу, чтобы вы нарисовали портрет человека, которого этот мужчина опишет.

Такси промчалось мимо большого отеля, на котором развевались черно-бело-красные нацистские знамена.

– А это «Метрополь», – пояснил водитель. – Знаете, кто сейчас там живет? Лилиан Харви, великая актриса и певица! Я сам ее видел. Вы ведь любите мюзиклы?

– Она прелесть, – отозвался Пол, не представляя, кто эта Лилиан.

– Сейчас она снимается в Бабельсберге для киностудии «УФА». С удовольствием подвез бы Лилиан, но у нее, конечно, лимузин.

Пол равнодушно посмотрел на шикарный отель – такой в самый раз для кинозвезды. Потом «опель» свернул на север, и, квартал за кварталом, пейзаж начал портиться.

– Вот, мне сюда, – пять минут спустя сказал Пол водителю.

Тот высадил его у обочины. Понимая теперь, сколь опасны таксисты, Пол выждал, пока «опель» не скроется, прошел два квартала до Драгонерштрассе, потом до «Арийского кафе».

Искать Отто Веббера не пришлось: тот сидел за столиком в первом зале и спорил с мужчиной в грязном голубом костюме и шляпе канотье. Завидев Пола, Веббер просиял и быстро распрощался с собеседником.

– Мистер Джон Диллинджер! Иди, иди сюда! Как дела, дружище? – Веббер порывисто обнял Пола.

Они уселись за столик, и, едва Пол расстегнул пиджак, появилась Лизель, красивая молодая официантка, обслуживавшая их раньше.

– Ах, ты вернулся, – заворковала она и сильно стиснула Полу плечо. – Не смог без меня, не вытерпел. Я знала! Ну, что закажешь сегодня?

– Мне пшоррский эль, ему берлинский лагер.

Лизель легонько погладила Пола по затылку и удалилась.

Веббер проводил Лизель взглядом:

– Ну вот, завел ты себе зазнобу. Зачем же на самом деле явился? Ради прелестей Лизель? Или снова поколотил коричневорубашечников и просишь помощи?

– Просто думал, мы с вами наконец делами займемся.

– Твои слова как Моцарт для моих ушей. Я всегда знал, что ты парень не промах.

Пиво Лизель принесла быстро. Пол отметил, что их она обслужила в обход двух клиентов, которые сделали заказ раньше.

– Мне нужно работать! – посетовала она, наморщив лоб. – А то посидела бы с вами, ты угостил бы меня шнапсом…

Девушка удалилась, бурля от негодования.

– Спасибо за пиво! – чокнулся Веббер с Полом и кивнул на мужчину в голубом костюме, который отошел к стойке. – Проблемы у меня тут – ты не поверишь! На прошлогоднем Берлинском автосалоне Гитлер представил новую машину. Лучше «ауди», дешевле «ДКВ». Ее назовут «фольксваген», машина для народа. Платишь за нее в рассрочку, потом забираешь. Задумка неплохая. Автопроизводитель пользуется деньгами, а если не расплатишься, заберет машину себе. Разве не здорово?