Грешник - Эмма Скотт

и теперь во мне ничего не осталось. Выжата как лимон. Выпита до донышка.

– Ты выглядишь потрясающе, Люси, – сказал Гай, прижимая меня к себе. Его дыхание остро пахло алкоголем и мятой, которая тщетно пыталась перекрыть первое. Он разглядывал меня остекленевшим взглядом голубых глаз. Я догадалась, что он все-таки решил не оставаться трезвым. – Довольно забавно, не находишь?

– Что именно?

– Что мы работаем вместе уже два года, и я только сейчас по-настоящему тебя увидел.

– И что ты видишь?

– Вижу добрую, умную и… красивую девушку. Ты очень красива, Люси.

– Что еще? – спросила я, слезы жгли мне глаза.

«Расскажи мне все, Гай. Расскажи мне все, что я на протяжении двух лет жаждала услышать. Прямо сейчас. Когда уже слишком поздно».

– Ну, это отчасти отстойно, что мы только сейчас обретаем друг друга, как раз когда мне нужно уехать на Шри-Ланку.

«Только сейчас обретаем друг друга».

Я думала, меня стошнит.

– Я все еще собираю команду, – продолжил он. – Но, похоже, мне придется уехать уже в конце следующей недели.

– Знаю. Я помогала с логистикой.

– Верно, верно, – ответил он с коротким смешком. – Но нелегко найти людей, которые готовы все бросить и пролететь половину земного шара, чтобы собирать с пляжа пластик. – Он склонил голову набок, когда ему на ум пришла какая-то мысль. – Ты ведь никогда не участвовала в моих экспедициях?

– Нет, никогда.

«Вот оно. Моя фантазия воплощается в жизнь. Прямо сейчас».

– Ну, все когда-нибудь бывает в первый раз. – Он усмехнулся. – Что скажешь, Люси?

– Ты предлагаешь мне поехать с тобой?

– Знаю, осталось совсем мало времени, но… да. Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Не знаю, что произошло на этой неделе, но мне вдруг кажется, что два года, которые ты проработала в «Оушен Альянс», пролетели мимо меня, и теперь я чувствую каждую их секунду. Все это потерянное время. – Он прижал меня теснее. – Я не хочу терять больше ни минуты.

Мои глаза наполнились слезами, но я скрыла их, прижавшись щекой к его широкой груди. Нос наполнил аромат Гая – ничего похожего на запах Кассиэля. Никакого огня и специй. И ощущался он тоже не так, как Кас. В его объятиях я чувствовала себя по-другому. Не идеально, а неловко и неудобно. На другом конце веранды стояла Эбби. У нее в руках был телефон, и она все снимала на видео.

– Я поеду с тобой на Шри-Ланку, – ответила я.

– Правда?

Я почувствовала, что он хочет отстраниться и заглянуть мне в глаза, поэтому крепко вцепилась в него.

– Конечно. Почему бы и нет? – Я прижалась к нему, не уверенная, хочу засмеяться или заплакать.

«Плакать. Определенно плакать».

– Отлично! Давай все обсудим в офисе в понедельник. Проработаем детали. – Он удовлетворенно вздохнул и обнял меня крепче. – Все будет идеально.

– Идеально, – кивнула я, и мои слезы намочили его пиджак. – Долго и счастливо.

– Ты о чем сейчас?

– Просто. Мысли вслух.

20

Тяжелые тучи, с субботы напитывавшиеся влагой, разразились непрекращающимся ливнем, который не утихал все воскресенье. Погодное приложение сообщило, что надвигается сильный шторм, который продлится до вечера вторника. Последний день Кассиэля на Этой Стороне.

Мои мысли все время пытались вернуться к нему, но я настойчиво их прогоняла и провела весь унылый выходной, готовясь к своей презентации. Все действия выполняла как робот. Дождь барабанил в окно – теперь закрытое.

«Потому что все это было ложью».

У меня зазвонил телефон. На экране высветилось имя Коула Мэтисона. Я проигнорировала звонок. Мой лучший друг попробовал еще раз, а затем появилось сообщение с миниатюрой его последнего наброска: я, выглядящая лучезарно счастливой и удивленной. Потрясенной, что действительно могу такое испытывать.

Это Кас в твоем сердце. Есть вопросы?

Сердце сжалось от настоящей физической боли.

Последовало еще одно сообщение.

Ладно, это было глупо, даже для меня, но ты прекрасна, Люси. Надеюсь, что свадьба прошла в точности как ты и ожидала. Позвони, когда появится возможность.

В груди зародилось отчаянное рыдание, но я его подавила. Если сейчас начать плакать…

Я отбросила телефон в сторону и заметила, что Эдгар, мое комнатное растение, умер. Вода, в которой он так нуждался, лилась по другую сторону стекла.

– Прости, Эдгар, – пробормотала я, дотрагиваясь до его сухих листьев. – Мне очень жаль. Я так увлеклась…

Мой голос затих. Я не знала, каким словом описать последние десять дней. Кошмар? Лихорадочный сон? Или, может быть, галлюцинация? Возможно, у меня случилась аневризма головного мозга. А что, если я лежу на больничной койке, в коме и на грани смерти?

В голове ласково зазвучал папин голос:

«Ты жива, малышка».

«Ты здесь. Ты сильная и еще не закончила».

Хотела бы я ему верить. Хотелось бы мне верить, что это говорил мой отец. Что он все еще со мной, просто в соседней комнате. Но, возможно, это тоже было ложью.

* * *

На следующее утро я оделась на работу и упаковала материалы для презентации в старый портфель, который папа подарил мне в честь поступления в колледж. «Чтобы хранить все мои большие идеи». Он годами пустовал в шкафу.

Теперь же я сложила в него свои записные книжки и ноутбук с очень простой презентацией моей идеи с обувью в Google Slides. Не знаю, почему я все еще не отказалась от этой затеи. Наверное, потому что у меня осталась хоть капля достоинства, потому что мысль о том, чтобы валяться весь день и жалеть себя, вызывала тошноту. С другой стороны, все в моей крошечной, пустой, примитивной маленькой квартирке вызывало тошноту. Ряды любовных романов обернулись просто страницами. Страницами, полными лжи. В реальной жизни не было счастливых концов. Реальная жизнь беспощадна и полна жестоких шуток.

Например, тот факт, что Гай наконец-то заметил меня и захотел взять с собой на Шри-Ланку.

Я обыскала всю свою душу и не нашла там никаких чувств к нему. Я всю жизнь ждала искренней, настоящей любви. Возможно, даже дольше. А теперь у меня появился шанс, но мне было на него плевать.

– Притворяйся, пока не поверишь в это, – пробормотала я в метро.

Если Гай хочет вытащить меня из моей глупой маленькой жизни, я ему позволю. Меня здесь ничего не держит. И хотя я знала, что никогда не почувствую к нему ничего настоящего, все же он лучше, чем быть никому не нужной. Еще более одинокой.

«Ты не одинока, тыковка, – настаивал папа. – У тебя есть ты».

Но кто я? Я понятия не имела. Но могла провести эту презентацию, очистить