Две недели до любви - Холли Шиндлер

Я киваю:

– Он в ударе. Думаю, до конца лета обзаведется новой группой. Хорошо, что я скоро переселюсь в общагу, – добавляю я, закатывая глаза.

– Гейб, дружок, мы еще не ели с дороги, – зовет мама. – Останешься поужинать? Я бы сходила в магазин…

И почему еще не изобрели мамоиспаритель?

– Нет, ни в коем случае, миссис Кейс, – отвечает Гейб. Я уже готовлюсь облегченно вздохнуть, но тут он добавляет: – Вы же устали. Я думал, мы с Челси съездим в «Вершину холма», привезем пару пицц. Как вам такая мысль?

Сердце у меня разрывается на части. Как оно вообще еще бьется?

– Ты такой милый, – говорю я от всей души. Неужели я могла забыть, какой милый Гейб? Что я натворила?!

– Поедем, Челси, – настаивает он.

– Я заброшу твои сумки в комнату, – предлагает папа.

Гейб улыбается, и мы идем к его машине.

– За каникулы свершилось разоружение? – Кивает он в сторону папы.

– Угу. Может быть.

Я наблюдаю, как папа заносит мою сумку внутрь, и на ощупь протягиваю руку, чтобы открыть дверь машины. Но потом останавливаюсь и осматриваю безупречный автомобиль. Вспоминаю старый грузовик Клинта, весь потертый и помятый. Пятна ржавчины. Изорванные сиденья. Опущенные стекла вместо кондиционера. И две машины кажутся мне такими же разными, как полевой цветок и роза, которую поставили в вазу.

Я забираюсь внутрь, тоскуя по сладкому запаху дикой жизни.

Гейб заезжает за угол и останавливает машину.

– Иди сюда. Поздоровайся со мной так, как не могла в присутствии родителей, – шепчет он.

Я наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать Гейба, и меня потрясает вкус его губ. Я так привыкла к Клинту, который пах потом, жарой, страстью, солнцем и сексом, что Гейб кажется мне таким непривычным. У него вкус сладости, покоя, безопасности и даже – почему-то – невинности.

Я поддаюсь поцелую, растягивая его как можно дольше. Я не хочу отстраняться. Однако потом меня посещает мысль: может, теперь, после Клинта, я целуюсь как-то иначе?

– Я так скучал по тебе, Челс… – говорит Гейб, поглаживая мне пальцами щеку.

Он ничего не подозревает. Я чувствую облегчение, и одновременно с этим мне очень тошно.

– Ты, наверно, совсем засиделась в этой тесноте, – я просовываю голову в дверь офиса.

Кензи поднимает взгляд; на ее лице пляшут резкие тени от компьютерного экрана. А может, она просто так хмурится.

– Когда ты падал, ты головой случайно не ударился? – хмуро спрашивает она и поворачивается обратно к компьютеру.

– Девушка вроде тебя, – запинаюсь я, – не должна… это… не должна…

У меня горят щеки.

– Что с тобой такое?

Я потираю лоб. Хм, мне казалось, будет гораздо проще.

– Я это… я подумал, что пора поймать тебя на слове. Или… я… мне казалось, что ты не против… то есть…

– Как неожиданно. – Она откидывается на сиденье. – Слушай, я не дурочка. И не глухая. Я слышала, какие про вас ходили сплетни. Про тебя с этой баскетболисткой. Особенно после твоего несчастного случая. Слухи только подтвердили то, что я и так уже знала. Я же видела вас на фестивале Судака Уилли. А потом видела, как ты выходил из ее коттеджа. – Она морщится, будто внутренне пинает себя.

Мне хочется кивнуть и, зажав хвост между ногами, скрыться из офиса. Но я пообещал Челси не убегать от жизни, поэтому я продолжаю настаивать, как дебил.

– Я… Я долго даже подумать не мог о том, чтобы встречаться с кем-то, – бормочу я. – И вот наконец я решил спросить… ты это… не поужинаешь со мной?

– Поужинаю? – повторяет она.

– Я совсем не умею приглашать девушек. Можно просто сводить тебя куда-нибудь? В пятницу? В качестве извинений за то, что я так тормозил…

Она вздыхает, поникая плечами. Но Кензи больше не хмурится: по ее лицу медленно расползается улыбка.

– Нашел фотик! – кричит Брэндон, когда мы с Гейбом входим в дом, нагруженные двумя огромными пышными пиццами.

– Сегодня никаких формальностей, – добавляет мама из гостиной. – Будем ужинать в креслах.

Гейб открывает коробки и ставит их на кофейный столик. Соглашаемся, что Хэнк (повар в пиццерии) сегодня в отличной форме. Брэндон тем временем пихает свою камеру Гейбу прямо в лицо.

Он заводит волынку про своих «Обитателей днища», а я, глядя на сырную корочку на своем куске пиццы, вспоминаю ночь выпускного. Вспоминаю, как я стояла на тротуаре и бормотала слова прощания своей команде. Я и представить тогда не могла, что ждет меня в Миннесоте. На мгновение в ушах у меня звенит пульс водопада.

– А вот «Заводь», – говорит Брэндон, тыча в экран фотоаппарата. Он откидывает волосы с очков.

Я замечаю, что он перестал зализывать челку гелем; видимо, Кензи и правда сказала ему, что ей нравятся растрепанные волосы. Я невольно закатываю глаза.

– Мы играли что-то среднее между «King of Leon» и «Fall Out Boy», но старались не уходить от корней, понимаешь? – Брэндон безудержно хвастается, пролистывая фотографии на камере. Можно подумать, что он дает интервью «Rolling Stone». – «Sex Pistols», «Stones»… И, знаешь, я сам заметил, как далеко продвинулся. Написал пару песен…

– А это кто? – спрашивает Гейб. – Он на половине фоток есть…

Он сует камеру мне под нос, и я вся поникаю. На фотографии мы с Клинтом стоим на пристани, открыв рты. Смеемся. Гейб прокручивает слайды назад: вот снова мы, гуляем по лесу. Забираемся в его грузовик. Тут Клинт помогает мне выбраться из лодки после первой рыбалки. У меня в животе все переворачивается. Брэндон, идиот, зачем ты так часто фотографировал нас вдвоем, хочу я закричать.

Я в ужасе наблюдаю за Гейбом. Как жаль, что я не могу прочесть его мысли. О чем он думает? Боже, а вдруг взгляды на фото выдают нас с Клинтом? Вдруг Гейб понял, чем мы занимались?

А еще хуже: вдруг Брэндон сфотографировал, как мы держимся за руки? Или целуемся?

– Это просто мой тренер.

Я выдергиваю камеру у него из рук.

– Челси, – хмурится Гейб.

– Ой, прости. Прости. Я просто хотела показать тебе, какую огромную рыбу поймала… судака… – вру я. – Где же он… Оказывается, я неплохо рыбачу, – добавляю я, стараясь звучать непринужденно.

– Да, оказалось, Челси много чего неплохо делает, – говорит папа, набив рот грибами и пеперони. – Она спасла своего тренера, когда тот упал с квадроцикла.

– Челси?! – восхищенно выдыхает Гейб. – Правда?

– Не надо было нам ехать наперегонки, – говорю я и тут же жалею о своих словах. Почему вообще надо ездить наперегонки с тренером? У вас же чисто рабочие отношения. Зачем дурачиться с ним? Разве станешь дурачиться с тренером? Ты дурачишься с парнем за спиной у своего очаровательного бойфренда…