Соль с Жеваховой горы - Ирина Лобусова

В зале уменьшилось количество народу, и Таня с Володей без труда заняли один из свободных столиков в глубине.

– Там, скорей всего, лаборатория, – сказала Таня, – там делают наркотик и привозят его в город. А говорят, что якобы поставляют контрабандой. Поэтому Котовский так сильно и заинтересован в конт­роле. Это же огромные деньги. Легкие деньги. А Котовский очень любит деньги, всегда любил. И всегда был жаден. А Зайдер пытается ему помешать.

– Плохо, что в такое влез Туча, – нахмурился Володя, – боюсь, чтобы его не сделали крайним.

– Да ладно, Туча умеет за себя постоять. Сколько уже стоял, – нахмурилась Таня.

– Давай найдем эту солянку! – предложил Володя. – Посмотрим, что к чему!

– Да, это нужно сделать, – кивнула Таня. – И еще – мы знаем теперь, за что убили Цилю и Виктора. Он узнал все о новом наркотике и о роли Котовского во всем этом. Нужно было заставить его замолчать.

– Ну а мы молчать не будем, – сказал Володя. – Давай сходим на Жевахову гору завтра?

Таня кивнула – со счастливыми глазами. Так радуются девушки, когда их приглашают на свидание.

Иногда лучшее действие – ничего не делать. История Жеваховой горы. Святилище богини Деметры. Сатанинское место

Таня остановилась на лестничной площадке и выглянула в окно. Черный автомобиль по-прежнему стоял на месте. И так же, как и десять минут назад, были потушены фары и заглушен двигатель.

Они только вернулась из «Рая». Володя хотел ее проводить, но Таня категорически отказалась. Фира посадила ее в машину одного из людей Соляка, занимавшегося частным извозом, и Таня никак не могла представить, чтобы тут, в этой машине, находился Володя. Это было бы уже слишком.

Откинувшись на спинку заднего сиденья, Таня прикрыла глаза. В висках ее бушевала кровь, в памяти, одно за другим, возникали бесстыдные и такие болезненные видения – лицо Володи над ее лицом, его тело, страстные поцелуи, которыми он покрывал ее, расширенные от восторга зрачки его глаз… Все то, что столько времени Таня пыталась безуспешно выжечь из памяти, но что возникало снова и снова…

Она даже не знала, сможет ли наступить момент, когда сердце ее сможет биться спокойно, едва Володя покажется на ее горизонте. Пока казалось, что такого никогда не произойдет.

Машина медленно катилась по улицам притихшей ночной Одессы, а Таня застыла в жгучем плену своих воспоминаний, забыв о том, что вокруг существует окружающий мир и другая жизнь.

К Каретному переулку подъехали далеко за полночь. Машина остановилась возле подъезда.

– Фира велела проследить, как вы до хаты войдете, – повернулся к ней молчавший всю дорогу неуклюжий, явно деревенский парень, лицо которого было покрыто трогательными веснушками, – и ни до куда не ехать до того.

В этот момент в переулке появился еще один автомобиль. Таня хотела было что-то ответить, но сбилась с мысли, удивленная появлением машины с таким ярким светом фар. Переулок всегда был безлюден. Тут и прохожих было мало, и вдруг – две машины подряд!

Черный автомобиль остановился в некотором отдалении от них, потушил фары и заглушил двигатель.

– Странно… – нахмурилась Таня, – обычно в этом переулке очень мало машин.

– Так он до нас с самой Пересыпи ехал, – охотно отозвался парень, – я его далеко заприметил, как с Балковской ямы съехали.

Острый укол тревоги кольнул Таню прямо в сердце. Автомобиль в пустом переулке не предвещал ничего хорошего. Тем более, если, по словам ее водителя, он столько времени ехал за ними.

После взрыва в квартире на Екатерининской, после смерти Цили Таня впервые стала ощущать страх. Иногда она даже просыпалась посреди ночи от давящего чувства ужаса, который не могли ни объяснить, ни понять. После того, что произошло, было очень сложно прийти в себя. И Таня с трудом успокаивала себя тем, что в жизни ее бывали такие моменты, выжить в которых было просто невозможно, а она – выжила. Но, честно говоря, это было слабое утешение. Таню преследовал страх.

И появление этого странного автомобиля вновь вызвало в ее душе бурю! Усилием воли взяв себя в руки, Таня кивнула водителю и быстро побежала к подъезду. С гулким стуком за ней захлопнулась дверь. Подвозивший ее парень уехал. А черный автомобиль продолжал стоять. Таня не зашла в квартиру – она застыла возле закопченного, потрескавшегося окошка.

Но стоять так долго, всматриваясь в трещины окошка как в свою изломанную судьбу, было очень страшно. Таня как могла отдышалась и медленно пошла наверх по лестнице к своей квартире…

…Две сильные мужские руки обхватили ее сзади и даже слегка приподняли над лестницей. Таня старалась отбиться, потом пыталась закричать… Но… вдруг совсем близко блеснули черные озорные глаза, а ее готовые к крику губы властно были закрыты обжигающим поцелуем… Так целовать мог только Мишка Няга… Таня никогда в жизни ни с чем бы не спутала этот поцелуй…

– Я скучал очень… – Мишка обнял ее сильно-сильно, прижал к себе крепко, и Таня почувствовала, как погружается в мягкий, какой-то бархатный покой.

– Извини, что не мог приехать раньше, – Мишка словно оправдывался, в его голосе звучала не свойственная ему мягкость, Тане это казалось странным. – Я приехал сразу, как только узнал. Мне так жаль…

Она молчала. Что она могла сказать? Рассказать, кем была для нее Циля? Слов не было. Да Таня их и не нашла бы. Скорее, стала бы рыдать до тех пор, пока не лопнуло бы окончательно, не разорвалось бы ее сердце. А рисковать своим сердцем она не хотела и не могла… Ей было для кого жить.

– Я ж не знал, что она для тебя значит, – Мишка отстранился, пытаясь поймать ее взгляд.

– А узнал – что бы изменилось? – Таня глянула на него в упор. Восторг от поцелуев прошел, и она чувствовала только жесткость бойца, готового к бою.

– Ты о чем? – Мишка нахмурился.

– Цилю и ее мужа убил Паук. А ты дружишь с Пауком. Паук работает на Котовского, – Тане казалось, что она стреляет словами, но остановиться уже не могла.

– Это не совсем так… – В голосе Мишки появилась странная неуверенность, больше похожая на капитуляцию.

– Ты дружишь с подонком, – отрезала Таня. – Цилю убил Котовский. Паук только выполнял его приказ. Чем ты лучше Паука?

– Ты ошибаешься, – Мишка заговорил очень спокойно, – все не так, как ты думаешь. Придет время, я все тебе объясню. В общем, о Грише ты думаешь… ну… неправильно. Не такой уж он и плохой…

– Это ты кому говоришь, мне? – Таня просто оскалилась. – Мне?! Выросшей в Одессе?! Да я помню Котовского еще с того момента, как в Оперном театре он продавал свои кандалы и водил экскурсии по тюрьме. Я все, понимаешь, все о нем знаю. Больше, чем ему – и тебе! – хотелось бы. Это подонок. А ты… ты работаешь на подонка!..