Русское дворянство времен Александра I - Патрик О’Мара

сократилась, и это событие должно было составить важный новый элемент в политической жизни России.

Верно то, что в первые годы своего правления Александр I по давней самодержавной традиции оставался зависимым от дворянства, в частности потому, что он взошел на трон в результате дворцового переворота, в ходе которого его отец был убит дворянами. Однако тот факт, что при вступлении на трон он сразу задумался как об отмене крепостного права, так и о наложении ограничений на свою автократическую власть, подтверждает готовность продемонстрировать некоторую политическую независимость. По его приказу было подготовлено несколько проектов конституции, но ни один из них так и не был обнародован, потому что подавляющая масса дворян выступила против содержащихся в них предложений[461]. Этот факт, в свою очередь, конечно же, показывает, в какой степени самодержец был вынужден продолжать зависеть от сотрудничества с дворянством в проведении ключевых социальных и политических реформ.

Нет сомнений в том, что политические и социальные институты России на момент прихода Александра I к власти находились в плачевном состоянии. Например, отправлению правосудия препятствовало отсутствие свода законов и беспристрастной судебной системы, в то время как законотворчество и законодательная власть были, мягко говоря, случайными и хаотичными. Дубровин цитирует анонимное письмо, отправленное Александру I после его вступления на престол, в котором содержится призыв к срочному реформированию российского законодательства. В его авторе быстро опознали В. Н. Каразина, украинского дворянина на государственной службе. В этом содержательном документе из архива Комитета Государственного совета Каразин предупреждает Александра I, что вся Европа наблюдает за тем, как будет развиваться Россия; и, несмотря на то что русский народ предан своим правителям, всему есть предел. Более того, дворянство — единственное сословие в России, способное помочь Александру I нести «бремя правления», «потому что все прочие классы подданных <…> находятся в самом грубом еще невежестве». Даже в этом случае, убеждал Каразин, дворянство должно быть мотивировано примером императора, и его можно было бы пробудить от «неги, праздности, роскоши и усыпления» и обратить к страсти к образованию и любви к стране, если бы дворянам были даны надлежащие стимулы путем вознаграждения за искреннее служение и поощрение способностей[462].

Обращение Каразина было своевременным и возымело действие. Александр I быстро отреагировал, учредив в июне 1801 года законодательную комиссию под председательством графа П. В. Завадовского (1738–1812). Однако работа комиссии продвигалась настолько медленно, что нетерпеливый Александр I уволил Завадовского в 1803 году. Тем не менее, несмотря на очевидное недовольство императора, Завадовский был назначен главой нового министерства народного просвещения — первого в своем роде в Европе, — где его деятельность была успешнее. Между тем законодательная комиссия продолжала работать до конца царствования Александра I, не достигнув своей цели, как фактически и предсказывал Завадовский с самого начала. При Николае I именно Сперанскому пришлось заниматься кодификацией законов Российской империи. За семь лет он должен был достичь того, что его предшественники не смогли сделать за предыдущие сто тридцать. Все это время Россия страдала от произвола и беззакония[463].

Учитывая медленные темпы улучшений, неудивительно, что у раздражительного Александра I часто возникали поводы жаловаться на задержки в управлении государственными делами своим правительством, в том числе на неспешную работу Сената. В попытке улучшить положение он предложил Сенату найти более эффективные и действенные рабочие процедуры. Однако, точно иллюстрируя проблему, которую поднял Александр I, Сенат не смог должным образом отреагировать даже на этот стимул со стороны императора, и «дела по-прежнему тянулись до бесконечности»[464]. Это был один из нескольких постоянных источников фрустрации и разочарования Александра I и причина ощутимой напряженности между ним и дворянством, особенно высшими чиновниками в его администрации и при дворе.

Это также дает некоторые основания для мнения, что Александр I не питал особой привязанности или уважения к дворянству как к сословию и всегда сохранял несколько негативное отношение к своим русским подданным в целом[465]. Декабрист И. Д. Якушкин вспоминал, например, что «[д]о слуха всех беспрестанно доходили изречения императора Александра, в которых выражалось явное презрение к русским». Якушкин приводит в пример случай в Зимнем дворце, когда император, «говоря о русских вообще, сказал, что каждый из них плут, или дурак»[466]. Александр I не менее язвительно относился и к некоторым придворным из своего окружения. В 1820 году он пожаловался прусскому королю Фридриху-Вильгельму III, что он «окружен негодяями» и что он «многих хотел прогнать, но на их место явились такие же». Несомненно, поэтому он предпочитал приближать дворян не из знатных семей старой аристократии, члены которой были недостаточно сговорчивы, а из рядов более послушного дворянства среднего ранга или нового служилого дворянства. Он также назначил большое количество иностранцев на русскую службу, что вызвало сильное недовольство самих россиян. «Чтобы понравиться властелину, нужно быть или иностранцем, или носить иностранную фамилию», — сетовал декабрист А. М. Муравьев. Как известно, на вопрос Александра I, какой должна быть награда за его военные заслуги, генерал А. П. Ермолов ответил: «Государь, сделайте меня немцем!» Не менее известным было замечание Александра I герцогу Веллингтону на военном смотре во Франции в 1814 году, которое расслышали другие присутствовавшие. Когда Веллингтон похвалил впечатляющую организацию русских войск, царь ответил, что этим он обязан иностранцам[467]. Возможно, поэтому неудивительно, что одной из целей ранней организации декабристов, «Союза спасения», было противодействие присутствию иностранцев на русской службе.

Одна иностранка не менее критично относилась к русскому дворянству, чем сам Александр I. Речь идет о знаменитой хозяйке интеллектуального салона Жермен де Сталь. Трижды изгнанная из Парижа Наполеоном в первое десятилетие века, она много путешествовала по Центральной Европе и России. Ее наблюдение подтверждает настойчивость Александра I в частом обращении к иностранцам для укомплектования его администрации в отсутствие компетентных кандидатов из числа соотечественников. Как она писала о русском дворянстве:

Большая часть русских аристократов говорит так красиво и с таким приличием, что на первый раз часто впадаешь в иллюзию относительно степени ума и знания у людей, с которыми говоришь. На минуту можно почувствовать себя хорошо в этой блестящей атмосфере, которая приятно развлекает; но в конце концов в ней нельзя ничему научиться, нельзя развивать своих способностей, и люди, проводящие время таким образом, не приобретают никакой способности ни к умственному труду, ни к делам.

По ее мнению, русские дворяне привыкли иметь неограниченную власть над своими крестьянами и поэтому хотели, чтобы царь «был всемогущ» и служил им опорой в этой власти. Несмотря на все, выражаясь словами