Тень Нерона - Роман Буревой

– Всего ничего. По сравнению с энергией, надобной на переход, – просто ерунда.

– Еще мне нужна небольшая батарея для приборов.

Марк перевел дыхание. Теперь он собирался задать очень важный вопрос. И надо было, чтобы он прозвучал совершенно невинно.

– А как мы обеспечим, чтобы выход открылся именно на Колесницу, а не на Острова Блаженных? – поинтересовался Корвин как бы между прочим.

– Все зависит от векторов.

«От векторов? Каким образом?» – хотел спросить Марк, но передумал. Вряд ли колесничий станет объяснять ему что-нибудь подробно.

Физика нуль-переходов была не самой сильной стороной знаний сыщика. Вот если бы здесь сейчас оказалась Грация! Он почти взмолился об этом!

И вдруг знакомый синий свет возник в центре отмеченного светящейся краской пространства.

– Мерд! – заорал колесничий. – Они начали переход раньше времени. Идиоты! Зашлют по вектору одного рейнджера, и портал опять сорвется.

Из клина синего света вывалился человек. И это был не колесничий. Тоненькая фигурка в сером комбинезоне, темные волосы. Прежде чем специалист по нуль-порталам успел что-то сообразить, Марк подскочил к колесничему сзади и ударил батареей по затылку. Тот медленно осел на пол. Корвин оттащил потерявшего сознание колесничего в сторону: уже знал по опыту, что сейчас портал начнет «метаться» в обозначенном красными метками круге и без труда сможет искалечить любого из них.

К счастью, в этот раз обошлось без жертв: клин синего света несколько раз дрогнул и погас. Первым делом Корвин достал из упаковки пасту для пломбировки пробоин и залил ею запястья колесничего.

«От этих наручников парню будет не так-то просто освободиться», – подумал он.

Потом шагнул к выпавшему из портала человеку. Верджи? У Марка бешено забилось сердце, но он тут же понял, что этот приступ сердечной муки беспричинен: из портала выпала вовсе не она. Корвин ухватил легкое тело под мышки и поставил на ноги.

– Ну как, Грация? Как самочувствие?

– Дерьмово, – прохрипела патрицианка. И ее вырвало.

«А я тоже блевал, когда вывалился из портала?» – задал сам себе вопрос Марк.

Он не помнил. Первые несколько минут выпали из памяти. Но он, повинуясь инстинкту (или голосу предков), отполз подальше от точки перехода. А потом тут все выжгло.

– Ну как, тебе лучше? – спросил Марк у Грации и протянул девушке флягу с водой. – Соберись с силами, дорогая, мне очень нужна твоя помощь.

– Я так и поняла.

– Во-первых, как ты сюда попала? – Разговаривая, Корвин следил за лежащим на полу колесничим. Похоже, парень был пока без сознания. – Если это не секрет, конечно.

– Не секрет. Меня прислал тот же человек, что и тебя.

– Кто именно?

– А ты не догадываешься? Верджиния Лиск. Твой гид.

Сердце опять бешено забилось. Это походило на болезнь. Марк прислонился к стене.

– Она что-нибудь просила передать?

– Да, конечно. Одну фразу: «Ватерлоо – это еще не конец».

– Я могу с ней поговорить? – спросил префект Главк у медика.

– Не сейчас, состояние еще слишком тяжелое, – ответил молодой мужчина лет тридцати, немного вальяжный, знающий себе цену. – Но утром ей станет лучше, это я вам гарантирую.

Молодому человеку очень шел зеленый балахон. Полноватое холеное лицо, блестящая улыбка. О тяжелой болезни медик говорил, как о маленькой досадной неприятности, которую он непременно исправит.

– Значит, я смогу навестить ее утром? – спросил префект.

– Несомненно.

Главк посмотрел на часы. Пять часов он может поспать, как и собирался. Или не ложиться вообще и заняться делами?..

– Вацлав! – позвал он помощника. – Немедленно выставить охрану у палаты Верджинии. Кстати, где ее досье?

– Вот здесь, – Вацлав протянул инфокапсулу.

«Спать мне все-таки не придется, – решил префект. – Придется глотать стимулирующие таблетки и кофе».

– Я пройду в ваш информаторий, мне необходимо кое-что уточнить, – сказал он врачу. – Если будут какие-то изменения в состоянии вашей пациентки, сообщите мне.

– До утра вы все равно ее не увидите. Не бойтесь, она не умрет, – пообещал эскулап.

Информаторий был хорошо оснащен: несколько блок-выходов в галанет, целый стеллаж инфокапсул и электронный каталог к ним.

В углу какой-то медик, скорее всего стажер, сравнивал друг с другом голограммы грудной клетки.

«Итак, что мы здесь имеем?» – Главк вставил инфо-капсулу в телеголограф.

Ничего важного. Возраст, группа крови, родители… Голограммы счастливой семьи! Вот девочка, еще совсем малышка. Вот подросла. Программа сверки данных. Работает. Все чисто. Подделок не обнаружено. Фотки очень симпатичные. Папа и мама на голограммах смеялись, девочка тоже хохотала от души и демонстрировала дипломы, бантики и стандартные наряды.

«Если бы на моем месте был Корвин, он бы сразу понял, что в этих данных не так, – с тоской подумал Главк. – Но я могу уповать только на комбинации хитроумных тестов».

Дверь отворилась, в полумрак информатория из коридора выпала полоса света.

– Шеф, я принес вам настоящий кофе из ресторана напротив, – сообщил Вацлав.

Помощник шел очень тихо, как будто опасался разбудить заснувшего за своим проектором медика.

– Спасибо. – Префект взял кофе. – Что-нибудь нашли?

– Ничего, все чисто. – Главк ткнул на изображение Верджи в белом брючном костюме. – Просто пай-девочка.

– Кто? – спросил Вацлав,

– Ну, эта. Верджиния Лиск.

Вацлав снова посмотрел на голограмму.

– Это не она. Во всяком случае, это совсем не та девчонка, которая обращалась к нам с жалобой.

– Может быть, она сделала себе пластику? – Это предположение казалось Главку самым вероятным. – Была дурнушка, стала красавицей.

– Прежде она была не хуже, – нахмурился Вацлав. – Во всяком случае, на мой вкус.

– А что сказано в ее деле? Про пластику должно быть упомянуто. Нет, ничего, ни слова. Значит, для смены личины операции не понадобилось, – сам же отверг свою версию префект, проверив данные.

* * *

– Префект Главк, вы можете пройти в палату Верджинии Лиск. У вас есть десять минут, – предупредила медсестра.

Следователь вошел. Самозванка полулежала на кровати, очень бледная, в белой просторной пижаме. Тонкие руки вытянуты вдоль тела. На одеяле был изображен какой-то остров с пальмами и желтым песком. Вокруг острова – синий океан. Ткань переливалась, казалось, что волны плещутся.