Пусть будет лунный свет - Мелоди Томас

Бриана вгляделась в его лицо:

– Это не важно...

– Это важно для меня, – перебил ее Майкл. Он попытался угадать, о чем она сейчас думает, но не смог. – На протяжении двадцати лет я был чертовски деятельным офицером. – Он опустил глаза и принялся разглядывать свои ладони. – Я никогда не был дипломатом, ни в чем. Но Омара я не убивал. Мне важно знать, что ты мне веришь.

Несколько секунд Бриана пристально смотрела в глаза Майклу, потом кивнула:

– Я тебе верю, Майкл.

Внезапно он понял, как же ему было важно, чтобы она поверила. Он признался себе, что пришел только ради одного – добиться ее руки любой ценой, чего бы это ему ни стоило. Кротостью он никогда не отличался, но сейчас, сидя перед этой женщиной, он желал освободить ее от страха. Все эти дни он думал лишь об их совместном будущем. Бриана обрела над ним буквально магическую власть, не прилагая никаких усилий, она стала частью его души. Такого ему еще не доводилось переживать. Со времени отъезда из Англии единственное, что его мучило, это неуверенность в себе.

Он, конечно, помнил о том, что Бриана более чем прохладно относилась к супружеству, однако был исполнен решимости выиграть сражение на этом поле боя. Бриана была натурой яркой, независимой, умела указать мужчине его место. Она была необычайно красивой, исполненной страсти, щедрой ко всем, кого любит. Она отдала ему всю себя. Вселила в него уверенность в том, что душа его гораздо богаче, чем ему прежде казалось. Бриана нужна была ему не только в постели, а, что гораздо важнее, как спутница жизни.

– Ты-то сама хоть немного успокоилась? – спросил он. Она молча кивнула. Ей действительно стало немного легче.

– Зачем я здесь, ты знаешь, – продолжил Майкл. – Я прошу, чтобы ты пришла ко мне только по своей воле, Бриана.

Она ничего не ответила, но это не означало, что ей было все равно. Майкл обратил внимание на небольшую фотографию в рамке, которую Бриана держала в руке. Майкл взял фотографию.

На ней был изображен незнакомый ему мужчина. Майкл сразу понял, кто это.

– Почему ты уехал из Англии? – спросила Бриана.

Майкл перевел дыхание и выпрямился на стуле. Бриана имела право знать. Но как рассказать будущей жене не совсем приглядные подробности своей жизни? Все осталось в прошлом. И теперь не имеет для него никакого значения.

Он не был легкораним и после сегодняшнего дня к этому больше никогда не позволит себе вернуться, однако именно сейчас он твердо знал, что единственно правильным будет рассказать ей всю правду и облегчить наконец душу.

– Отец лишил меня наследства, – сказал он и, положив руки на колени ладонями вниз, в какой уже раз посмотрел на белый шрам, что тянулся по тыльной стороне его левой ладони от костяшек пальцев к кисти. Отец сделал все, чтобы он никогда не вернулся в Англию. – Мне было двадцать, я безумно влюбился в девушку, но жениться на ней я не мог. По крайней мере это была часть всей проблемы. – Он посмотрел на Бриану. – Один из самых громких скандалов в истории британской аристократии был связан со мной. Если бы твоя семья была вхожа в высшие светские круги двадцать лет назад, твой брат пришел бы в ужас от перспективы твоего замужества со мной.

– Это все из-за того, что ты влюбился и повел себя глупо?

– Да.

– А кем была эта девушка?

По глазам Брианы Майкл понял, что она искренне ему сочувствует. Можно было бы сыграть на этом, мелькнуло в голове, если бы у него совесть была чиста. Однако он не мог отрицать, что заслужил всеобщее осуждение.

– Мы с Каролиной вместе выросли. Поместье ее родителей соседствовало с нашим. Она ходила за мной по пятам и очень скоро подружилась со мной и с моими братьями. Мне было двенадцать, когда я влюбился в нее. В девятнадцать решил на ней жениться. К несчастью, у моего брата были свои соображения на этот счет. Два года спустя, когда я учился в Итоне, отец Каролины, герцог Бедфорд, объявил о ее помолвке с Эдвардом. Я пришел к отцу и все ему рассказал, но он безжалостно растоптал все мои юношеские грезы в угоду своей сиюминутной политической выгоде. Он хотел, чтобы приданое Каролины пополнило и так уже битком набитые семейные сундуки и чтобы Эдвард получил поддержку в парламенте. Все оказалось проще некуда. Она должна была выйти замуж за Эдварда, и мне оставалось лишь смириться.

– Но ты не смирился.

– Я не простил отцу его предательство. За неделю до свадьбы я встретился с Каролиной в летнем домике у нас в поместье. Когда нас обнаружил старший брат, он стал меня громко звать. Я чуть не убил его. Отец лишил меня наследства, и я уехал из Англии к Гордону в Китай. Вот такая грустная история, Бриана.

– Ты все еще ее любишь?

Он положил фотографию на стол.

– А ты все еще любишь Стивена Уильямса? Она покачала головой.

– Нет, не люблю, – едва слышно ответила она. – Допрос окончен?

– Мне хотелось это знать. – Он привлек Бриану к себе, усадил на колени, убрал с ее лица все еще влажные после купания волосы. – В любом случае карьере моей конец. Единственное, что у меня в жизни осталось, это ты, Бриана.

Она отвернулась.

– Майкл, ну что ты обо мне знаешь?

Он ласково взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

– Я знаю, что ты обожаешь восход и запах утреннего воздуха. Любишь розы и скучаешь по дождю. – Он повторял почти слово в слово то, что однажды ему говорила Бриана в пустыне перед тем, как он ее впервые поцеловал. Было это задолго до того дня, когда он привел ее на свое судно и жизнь ее круто переменилась. – Ты была среди участниц марша суфражисток на Лондон. Потом твою книгу запретили в Англии, а сама ты оказалась в ссылке в Египте. А еще ты считаешь, что у меня самые красивые глаза на свете, – улыбнулся он и добавил: – Правда, они не совсем голубые. Они...

– Зеленые, пепельно-серые? – выдохнула она. – Слава Богу, все зубы у тебя целы. – Она с нежностью притронулась кончиками пальцев к тому месту, куда врезался кулак ее брата. – А как же любовь, Майкл?

Он обхватил ладонями ее лицо, заглянул в широко распахнутые, исполненные печали голубые глаза и больше не сомневался в том, что чувство, возникшее между ними, больше, чем любовь.

– Ты можешь понести нашего ребенка, Бриана. Но я уеду до того, как ты об этом узнаешь.

– А если не будет ребенка?

– Тогда будет повод вернуться к вопросу о твоей невинности.

– Майкл, не надо.

– В глазах света ты безнадежно опозорена, – шепнул он ей. – Ты доказала, что ни одно дурное деяние не остается безнаказанным.

– Вот как! – Она попыталась встать с его колен, но он не отпустил ее. – Мне надо было тогда держать рот на замке, пусть они заковали бы тебя в кандалы. Хороша же твоя благодарность за все мое великодушие!

– Бриана, так есть еще и это.

И Майкл приник губами к ее губам.