Любовь на спор - Любовь Попова

— Какие? — любопытствует Рома.

— Не важно, — быстро смотрит на меня Алекс, а я сглатываю тошноту от «материалов». — Так что мы прижали Черепанова, закрыли его основные счета.

— А теперь он хочет прижать нас, — кивает Рома и смотрит на меня. — И что этот Измайлов? Он тут каким боком?

— Он что-то строил для Черепанова. И когда потребовалась помощь, обратился к нему. Ну и тот как бы условие поставил.

— А что за помощь?

— Да долго объяснять. Но вроде как его жена какому-то уроду морду разукрасила, а Черепанов защиту обещал.

— Почему же Руслан так рискует? Ради тебя?

— Да просто убийцей быть не хочет. Но бой запланирован давно, и я бы не смог отказаться в любом случае. Тем более, что клуб вроде как в моем владении теперь.

— Смотри, не возгордись, вроде как бизнесмен, — усмехается Рома, и я фыркаю. Было бы чем.

— Значит, пока вы будете махать кулаками, взрослые дяди будут брать Черепанова?

— Да.

— Ну так и возьмут. Снова домашний арест, снова сбежит и все по новой? Смысл?

— Смысл есть. Его будут судить не только за это.

— А за что еще? — спрашивает Рома, а я невольно сглатываю. Еще одна неприятная история. Но если ребята собираются вынести ее наружу, то я не против.

— Сутенерство в отношении своей дочери и съемка порно. Картотека довольно большая, и все это мы можем предъявить суду.

— Дочери? — хрипит Рома и залпом выпивает виски, а затем его тут же рвет. Да, меня тоже изрядно качнуло, когда Череп все рассказал. И то, что Ника собирается предстать свидетелем, о многом говорит. В первую очередь об ее смелости.

— А сам он ее…

— Нет, нет, — качает головой Алекс, а я только и думаю, что судьба миловала Дашу от такого отца.

Мы прощаемся с мужиками, и я поднимаюсь на второй этаж. В нашей комнате горит ночник, и Даша лежит и смотрит в потолок. Не двигается. Я ложусь рядышком и, развернув, обнимаю ее со спины.

— Ты же так хотел сегодня состыковаться, — удивленно поворачивает она лицо, а я вспоминаю все разговоры. Инцесты, сутенерство, и просто рад, что с Дашкой у нас все тихо и мирно. До следующего скандала.

Целую ее в висок и закрываю глаза.

— Сегодня я хочу спать. Просто спать с любимым человеком. Понимаешь?

Она разворачивается, жмется ко мне и замирает, давая мне ощутить очередной всплеск волнения в душе. Оно всегда возникает, когда она рядом. И я настолько сжился с ним, что назад дороги нет.

— Очень хорошо понимаю.

*** Дарья ***

— Мне нужно на работу.

Эта фраза возымела почти волшебное действие. В миг всем понадобилось туда же.

А так как бой был запланирован на завтра, то решили, что лучше вести себя, как обычно. Тем самым не вызывать подозрений. Так что на военной базе остались только самые младшие и мама Марка.

Он сам взял машину Ани и довез меня до ресторана, приставив охрану в виде Димыча Шестакова, огромного мужика без волос, который теперь работает с Марком в клубе. Туда и умчался любимый. Чесать кулаки.

О том, что тренировка вряд ли ему поможет, я напомнила. На что он ответил. Хотя бы не будет выглядеть размазней. Да и как говорится:

— Шкаф он такой, громоздкий, но и падает громко.

— Как бы при падении тебя не задавило.

Вспоминая свои слова, мне вдруг захотелось позвонить Марку и за них извиниться. Пусть мне страшно, но я должна верить в него. И я верю. Тем более, что самое сложное — это не бой. А поимка Черепанова, будь он не ладен.

Пока Шестаков совращает официантов, судя по шуткам, обоих полов, я занимаюсь приготовлением блюд для крупного банкета. Именно за этим меня и позвали. Помочь. Отказать я не смогла, хотя работа в этом месте останется теперь в прошлом. Мы с Марком решили переделать верхний этаж клуба под музыкальный ресторан. Идея затратная, сложная, но многообещающая. Да и Михалыч обещал помочь с составлением меню. Надеюсь, он при этом будет не настолько раздражающим, как сегодня.

Время летит почти незаметно. Гости почти расходятся. Вот уже и Марк звонит, что заедет за мной сам, в конце смены. Именно поэтому Димыча я отправляю провожать Римму, что весьма и весьма недвусмысленно поглядывала на верзилу весь вечер.

— Даша, — зовет меня Михалыч, когда банкет уже закончился, и я убираю рабочее место. — Там к тебе пришли.

Я, вся в трепетном волнении и предвкушения ночи, когда мы будем просто спать с Марком, потому что перед боем лучше не заниматься сексом, срываю с себя фартук, чепчик и бегу в зал. Только вот там не Марк.

— Череп?!

И я была уже готова сорваться на крик, чтобы он убирался. Чтобы забыл дорогу ко мне, к Марку. Потому что воспоминания о времени, когда эта скотина почти разрушила наши отношения ради какой-то там эфемерной мести свежи как никогда! Он и его доморощенная сестра причина наших с Марком постоянных конфликтов! Он тот, кто пытался меня изнасиловать! Он в конце концов выложил видео нашего секса в сеть!

Желание увидеть его умирающим в муках невыносимо.

И я уже хочу закричать, чтобы он сдох! Как вдруг он выезжает из-за стола на инвалидной коляске.

Меня как будто в грудь с ноги бьют.

Стою ни жива, ни мертва, рассматривая приспособление для тех, кто не умеет ходить. И дело не в том, что я думаю о заслуженной каре этого подонка. Нет ничего хуже, потому что он больше не мужчина. Я думаю о том, что, собственно, мне уж пару дней снится в этой коляске Марк.

Я не говорила ему, но страх, что Измайлов может сделать из любимого инвалида, почти панический.

— Привет… Как думаешь, достаточная кара за ваши с Марком страдания?

Я сглатываю, бегаю глазами по помещению, ища в себе силы сказать: «Это слишком».

Но злость на Черепа сильна, особенно, когда он, вот так, напротив. Поэтому говорю честно и открыто.

— Вполне.

— Жестоко, но справедливо. Присядем? — кивает он на стол, а потом смеется, словно сказал забавную шутку.

Пожалуй, лишь инвалидам можно над собой смеяться.

Киваю и сажусь, пока он подъезжает к столу с другой стороны.

— Мне нужно выговориться. Так скажем, исповедаться.

— Почему мне? — рассматриваю его лицо, думая, что не будь он такой скотиной, его можно было бы даже назвать симпатичным. Только выражение вечной брезгливости на лице портит все впечатление.

— Потому что тебя это касается самым непосредственным образом. Я считаю, что в наших жизнях было достаточно вранья. Пора раскрыть карты. Ну и хочу, чтобы ты поняла, что любые действия Марка всегда были спровоцированы мною.