Спальня, в которой ты, он и я - Эмма Марс

Несмотря на свою больную ногу, он бросился за мной, догнал и схватил за руку. Но я резко выдернула ее, со всей силой, на которую только была способна в тот момент, хотя неровности мостовой в прямом смысле делали шатким мое положение.

– Оставьте меня в покое!

Отныне с этим покончено! Пусть расскажет своему брату обо мне все, что захочет. Я готова даже рискнуть и подвергнуть испытанию любовь Дэвида, пусть ему откроется вся неприглядная правда. Но зато теперь, уж точно, я не стану терпеть коварные выходки его ущербного брата, сломленного неудачами, мерзкого, жестокого, обозленного на жизнь. Луи ничего больше не удастся добиться от меня. Пусть шлет свои дурацкие записочки, я не стану их читать, выброшу в помойку, и все! Мое сознание отныне освободилось от его тлетворного влияния и опять принадлежит мне самой!

Я отвернулась и пошла прочь, все равно бежать за мной он не мог.

– Мне очень жаль, – кричал Луи. – Анабель!

Он назвал меня полным именем, но даже это не смягчило мое сердце, я также не обращала внимания на удивленные взгляды смущенных прохожих, перед которыми мы разыграли отличный спектакль.

Я быстро шла по улице Шапталь, потом повернула направо, в сторону улицы Бланш. Звонок мобильника в сумочке заставил меня замедлить шаг.

– Дэвид?

– Привет, моя любовь. Как ваша туристическая экскурсия с Луи?

– Хм, все нормально, – соврала я, но голос мой предательски дрожал.

– Неплохая идея, правда? И погода сегодня роскошная.

– Да…

– Я знал, что тебе понравится. Он замечательный гид!

Разговаривая с ним, я почувствовала спиной, что мой преследователь идет за мной по пятам.

– Можешь передать ему трубочку?

– Ах… нет. Нет. Он отошел в туалет, – импровизировала я на ходу, затаив дыхание.

– О! Меня это не удивляет. В этом смысле он слабоват.

– Я скажу, чтобы он тебе перезвонил, когда вернется.

Я молила Бога, чтобы Дэвид согласился, ведь у него каждая минута на счету.

– Нет, не страшно. Я подожду. Мне так приятно поболтать с тобой днем. Не так часто это случается.

Теперь Луи уже почти приблизился, он был в двух-трех шагах от меня. Подойдя вплотную, он больно схватил меня за запястье. Мне бросился в глаза угрожающий оскал вместо улыбки на тонких губах. Меня поразила его сила, от боли и неожиданности я невольно вскрикнула.

– Эль? Что с тобой, Эль? – в трубке раздался встревоженный голос Дэвида.

Повелительным взглядом хромоногий тиран приказал мне: «Ответьте!»

– Все в порядке, не волнуйся. Я просто укололась о…

– Обо что?

Держа меня за запястье и не ослабляя железной хватки, Луи протянул свободную руку к телефону. Я не могла ни убежать, ни закричать, Дэвид бы все услышал.

– Привет, братишка, – сказал он ошеломляюще непринужденно. – Да, да, все идет хорошо! Анабель прекрасная ученица, правда, немного рассеянна, но зато очень любопытна. К концу дня она будет знать о нашем квартале все, что ей нужно знать.

Луи сделал упор на последних словах специально для меня. Что он хотел этим сказать? Они обменялись дежурными сведениями о работе телеканала – что-то о рекламной кампании, планируемой на лето. Потом только Луи нажал на кнопку отбоя, но не отдал мне телефон, другой рукой он продолжал крепко сжимать мое запястье.

Тут уж я не могла больше сдерживаться:

– Вам очень жаль? Ах, вам «жаль» – это все, на что вы способны?

– Прекратите истерику, – грубо сказал он, – иначе я тут же звоню нашему дорогому Дэвиду прямо с вашего телефона. Уверен, он не замедлит снять трубку.

Романтические фантазии относительно несчастной жизни его брата по сравнению с грязной историей, в которую он впутал меня накануне, были просто пустяком, милой шуткой. Какой позор! Мне было так стыдно, что я опять попалась на его удочку!

– Давайте, давайте! Звоните ему! – подзуживала я. – Раз уж вы обо всем догадались, расскажите, что вы вытворяли с его будущей женой вчера вечером в гостиничных номерах!

– Не думаю, что ему инте…

– Почему же?! Он будет в восторге! И не забудьте доложить также о письмах. Я уверена, он будет просто счастлив узнать, что его родной брат увлекается описанием сексуальных фантазий его невесты!

Мои груди невольно вздымались от нервного возбуждения, готовые выпасть из глубокого декольте. Соски напряглись так, что торчали под тонким хлопчатобумажным покровом платья, как острые твердые фарфоровые пуговки. Я должна была бы испытать облегчение, нарушив навязанный мне обет молчания, но все оказалось иначе – я чувствовала, будто стою на зыбких песках и меня засасывает в преисподнюю все глубже. Я пришла в замешательство: как я ни старалась усилием воли запретить себе думать о тех письмах, мысли настойчиво возвращались к ним, и чем дальше, тем больше я понимала, что мне не выбраться из этой ямы.

Не хочу думать о его руках, обхвативших мои груди. Тонкими пальцами он пощипывает соски, словно прощупывает плод в поисках спрятанной внутри косточки, сжимает и тискает их, пытаясь найти момент, когда доставляемое прикосновением удовольствие перерастет в боль, а потом опять станет приятным и распространится по всему телу.

(Написано незнакомым почерком 07/06/2009.

Видимо, он не прекратил свои происки и продолжает писать, несмотря ни на что…)

Несомненно, Луи заметил во мне резкую перемену настроения, и тогда взгляд его, обращенный на меня, стал более мягким, внимательным, но не менее твердым. Он отпустил наконец мою руку, оставив на ней красные пятна от отпечатков пальцев.

– Уверяю, я не писал никаких писем. Не понимаю, о чем вы говорите.

Он произнес эти слова так решительно, что моя злость тут же утихла. Я тупо уставилась на него, и какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Потом я вытащила из сумочки серебристый блокнот, открыла наугад на какой-то странице, исписанной тонким, нервным почерком, и сунула ему под нос.

– Вы хотите меня уверить в том, что это… не ваш почерк? Луи, вы можете мне доказать это, глядя прямо в глаза?

Он посмотрел на страницу и холодно, с достоинством ответил:

– Честно говорю, это писал не я. И готов доказать вам это.

В свою очередь он достал из нагрудного кармана маленький блокнот в черном кожаном переплете и шариковую ручку такого же цвета, открыл чистую страницу и приготовился писать:

– Прошу, диктуйте!

Его идея застала меня врасплох.

– А что диктовать? Я не знаю …

– Что угодно. Что вам в голову взбредет.

– «Аврора Дельбар утонула в море», – скороговоркой сказала я, удивившись провокационной подоплеке, которую сама и придумала.