Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне! - Вадим Николаев

– Зачем же быть нам несчастными?! – воскликнул Добрыня. – Не для того Господь позволил нам встретиться, чтобы мы были несчастны. Можем мы друг другу любовь и радость великую подарить, так неужто вместо этого станем жить в тоске? Разве угодно это Господу? И какой может быть блуд, какой грех, если любят друг друга двое, если повенчаны они перед Богом и людьми?

– Повенчаны? – переспросила Яна. – Да разве ты можешь обвенчаться со мной? Не ровня я тебе.

– Говорят, – произнес Добрыня, – что Мстислав Новгородский, сын Мономаха (лучший человек, которого я встречал), всю жизнь – а уж тридцать семь ему, на три года только моложе меня, – всю жизнь несчастлив из-за того, что расстался с простой девушкой, которую любил в юности. Так велел ему отец, и он послушался. А я, как уж сказал тебе, один на свете. И кто вправе мне указывать, ровня ты мне или не ровня?

Яна не верила своему счастью. Да и Добрыня тоже.

На следующий день они обвенчались в местной церкви, и в тот же вечер состоялась свадьба.

Были только челядь из замка и крестьяне из Яниной деревни. Никого из своих прежних друзей и товарищей Добрыня не пригласил.

Слуги не скрывали своей радости. Хозяин женится, в замке появится хозяйка, причем из простых, и жизнь должна пойти веселая.

«Горько! Подсластить бы надо!» – кричали гости, отхлебывая брагу, и Добрыня всласть целовал Яну в предвкушении ночных половецких ласк.

Но снова, как и тринадцать лет назад (он вспомнил вдруг: Яна моложе его именно на тринадцать лет), Добрыне показалось, что его целует Марджана.

Между тем Ярославец, живший при дворе Болеслава Кривоустого, вовсе не собирался сдаваться. Поначалу он был рад уже тому, что нашел где-то убежище, но постепенно начал приходить к мысли, что игра его далеко еще не проиграна.

Он часто беседовал наедине с королем и убеждал того напасть на Русь.

– Ты выступишь не как захватчик, – говорил Ярославец Болеславу. – Ты поможешь мне вернуть законную власть, бессовестно отобранную у меня злодеем Мономахом. Вспомни, как дед твой и тезка Болеслав II помог моему деду сделать то же самое. Сделай и ты для меня то, что твой дед сделал для моего. Я в долгу не останусь. – О том, что законным правителем был тогда как раз свергнутый поляками Всеслав Полоцкий, как и о том, что впоследствии Болеслав II присвоил себе сокровища Изяслава, Ярославец не вспоминал.

Болеслав Кривоустый действительно стал склоняться к тому, чтобы помочь Ярославцу, но Мономах, известный сторонник упреждающих ударов, и тут решил действовать первым. Он велел сыну Андрею, новому князю владимирскому, вторгнуться в польские владения, что тот и сделал. Поход оказался успешным – взяли и пленных, и другую добычу.

В ответ поляки во главе с Ярославцем напали на приграничный город Червен, но их нападение было не без труда отражено здешним наместником Фомой, сыном того самого Ратибора, который был когда-то старшим дружинником Мономаха, и братом Ольгерда, убийцы половецкого посла Итларя.

После всех этих событий у Болеслава Кривоустого пропало желание воевать против Руси.

И тут удача снова улыбнулась Ярославцу. Скончался венгерский король Коломан, которому наследовал его сын Штефан, также женатый на сестре Ярославца (Святополк, словно предвидя трудности, с которыми столкнется старший сын, выдал дочерей именно за западных соседей). Штефан согласился помочь свойственнику – помимо всего прочего, ему хотелось отомстить за поражение своего отца под Перемышлем. В собранное Штефаном войско, помимо венгров, вошли поляки, все-таки присланные Болеславом, а также чехи.

Присоединились к ним и братья Ростиславичи – Василько и Володарь, герои событий 1097 года. Дело тут было вот в чем. Володарь, князь перемышльский, много раз совершал набеги на польские земли (как ранее его брат Василько). В конце концов Болеслав Кривоустый подослал к нему одного поляка, который поступил к Володарю на службу, выдав себя за обиженного Болеславом. Он ездил с Володарем на охоту и однажды в лесу обманом при помощи своих слуг схватил князя, увезя в польский плен. Все это случилось совсем недавно. Брат и сын с трудом выкупили Володаря, отправив полякам на возах много золота, серебра, драгоценных одежд и сосудов, а сверх того заключив союз с польским королем. Поскольку же Болеслав, сам не участвуя в походе, выставил своих воинов, братьям тоже пришлось присоединиться к Штефану и Ярославцу. Но, опасаясь гнева со стороны Мономаха, Василько и Володарь отправили великому князю письмо, где объясняли всю вынужденность своих действий и изъявляли желание быть посредниками между Мономахом и Ярославцем.

А руководители похода совещались между собой.

– Сначала, – сказал Ярославец Штефану, – мы отобьем у Мономашича мой Владимир. А потом пойдем и на Киев.

– Это потом, – остужал его пыл Штефан. – А сейчас главное – ударить внезапно, чтобы Мономах не успел собрать войско. Закрепимся во Владимире, а там посмотрим.

Ярославец не мог не согласиться с тем, что и возвращение ему Владимира – это уже само по себе неплохо.

Планы Штефана удались на славу. Нападение оказалось настолько внезапным, что застало врасплох Мономаха, у которого были свои счеты с венграми. Год назад престарелый уже Коломан женился на его дочери Евфимии, но, когда та забеременела, заподозрил в неверности и отправил домой. Уже на Руси Евфимия родила сына Бориса, отцом которого, по слухам, был не кто иной, как Штефан.

И вот теперь огромное войско Штефана двигалось к Владимиру. На счастье, в Киеве в то время находился Мстислав, которого Мономах и отправил с малой дружиной на помощь к юному Андрею. Перед самой отправкой войска (если его, конечно, можно было назвать войском) Мономах тайно вызвал к себе двоих дружинников. О чем они говорили, было известно только им троим.

Мстислав успел прибыть во Владимир лишь незадолго до того, как к городу подошло войско Штефана и Ярославца. Многострадальный Владимир Волынский после тринадцатилетнего затишья вновь сделался предметом княжеских раздоров. Город перенес уже осаду, а сейчас дело пахло штурмом.

Опьяненный удачным началом, Ярославец, не послушав отговоров Штефана, с небольшим отрядом подъехал к крепостным стенам.

– Ну что, Андрей?! – крикнул он зычным голосом. – Недолго тебе пришлось княжить в моем городе. А вы, верные подданные мои на протяжении тринадцати лет? Разве хуже жилось вам при мне, чем при Давыде Игоревиче? Разве не принес я на вашу землю покой? Скажете, мол, что сам я его и нарушил, пойдя против Мономаха? Но не мог же я стерпеть то, что похищает у меня этот подлец златой престол, по праву мне принадлежащий. Сдавайтесь, или всех вас истреблю как изменников. С вами говорит не только князь владимирский, но и великий киевский князь!

Из города в ответ не донеслось ни звука. Большинство горожан и рады были бы сдаться, но понимали, что Мономах и Мономашичи в конце концов должны взять верх. Избегая возможной завтрашней расправы (а они все же надеялись на милость князя, правившего ими столько лет), они рисковали в итоге нарваться на беспощадный гнев Мономаха. Кроме того, прибытие Мстислава сильно укрепило позиции Андрея.