Тактика выжженной земли - Лев Пучков

Звоню Собакину – опять не отвечает, скотина! Самое время подскочить да встать грудью – или хотя бы отчитаться перед шефами по своей части…

Дабы не прослыть сластолюбивым извращенцем, опущу захватывающие подробности этого узаконенного группового изнасилования. Несмотря на присутствие всех необходимых бумаг и наличие разрешений, подписанных в наивысших инстанциях, безжалостные люди из комиссии имели меня как хотели, изощренно, долго и мучительно.

Сопротивляться я не мог по одной простой причине: мы открыто торговали запрещенными психоактивными веществами, а все наши разрешения и нормативные акты опирались на закон, который, как оказалось, вступит в силу не ранее чем через месяц! Представляете?! Для меня самого данный факт был полной неожиданностью.

Проект этого закона с мая сего года пребывал в стадии рассмотрения, а принятие его было отложено по причине летних думских каникул.

Начиная с нынешней весны в заоблачных высотах политического олимпа шла тяжелая позиционная война между мощным лобби наркомафии и негласной фракцией Зубова, многие посвященные и заинтересованные были в курсе всех этих перипетий, в том числе, без сомнения, и члены комиссии. И для всех было очевидно, что, если законопроект примут, это станет началом тотального отмирания наркомафии как изжившей себя структуры, совершенно лишней в связи с тривиальным перемещением реализации психоактивных веществ из исторически сложившейся криминальной сферы в область государственной программы здравоохранения.

Но пока что это был не более чем проект, и все большие люди (очевидно, друзья Зубова), мужественно подписавшие наши бумажки, проявили верх цинизма и нарушили все действующие законодательные акты. И за это им – низкий поклон. Безумству храбрых поем мы славу…

Так… Итог: закрывать нас эта суровая комиссия не стала – у них, оказывается, таких полномочий нет. Но по каждому нарушению законодательства был составлен акт. И нас честно предупредили, что все эти акты лягут в основу громкого расследования по факту вопиющего волюнтаризма, допущенного «зарвавшейся мафией Зубова».

В завершение, когда комиссианты уже покидали вестибюль, прибежала Василиса и сообщила, что еще один проныра в стационаре умудрился «поставиться». Василиса была в чувствах, говорила недостаточно тихо, хлопцы из комиссии услышали и мимолетно отреагировали.

– Мрази вы все, – полыхая жирной ненавистью, заявил багровый прокурор. – Сталина на вас нету!

– Стрелять вас всех надо, – уточнил милицейский начальник. – Без суда и следствия – как в тридцать седьмом…

* * *

К концу этого непланового рабочего дня я был так вымотан и опустошен, что принял твердое решение – надо бежать! Вот такой вариант: продать, не торгуясь, квартиру, умотать в Сибирь, построить в таежной глуши заимку и жить там вдали от всех, выходя в люди раз в месяц – за порохом и солью. Есть у меня приятель, родом оттуда. Он утверждает, что в Сибири полно таких мест, где на триста километров в округе нет ни одной живой души. А если и имеются живые души – так это дикие люди, тунгусы или иные хлопцы из остатков Кучумова войска. Сосватать у них глухонемую тунгуску (чтоб лишних вопросов не задавала), наплодить кучу новых диких людей и основать племя…

Короче, не знаю… Ничего более продуктивного на ум не приходило. Устал я. Жить и бороться не хотелось – сил не было…

Между тем Родимый и Смирнов в обстановке особой секретности сняли решетку с окна кладовки на первом этаже (окно с тыльной стороны выходит на сквер). На мой вялый вопрос по существу сего деяния было заявлено, что ночью будет штурм и мы готовимся к обороне.

Я обнюхал обоих – алкоголем не пахло, зрачки – в норме… Что ж, бывает – по всей видимости, просто переволновались. Да и немудрено – денек выдался еще тот…

В семь вечера позвонил Собакин и сказал, чтобы я ждал его и один не уезжал. А я и так собирался оставаться: дома у Василисы какие-то проблемы, ночевать не может, так что кроме меня приглядеть за камрадами в стационаре некому.

В 20.00 Смирнов, Родимый и Василиса убыли домой. В клинике остался я, двое охранников да двенадцать пациентов.

В начале десятого подъехал Собакин. Я как раз спустился из стационара, проходил по холлу второго этажа и имел удовольствие через окно лицезреть восшествие основного местного «дуребора» на крыльцо клиники.

Собакин был сильно пьян, качался, как моряк на штормовой палубе, что-то напевал и мотал головой в такт. В левой руке у него был увесистый пакет, в правой – полуторалитровая бутылка водки с ручкой.

Добравшись до моего кабинета, Собакин мгновенно протрезвел и, выгружая из пакета на стол кучу всякой еды, сообщил, что возле клиники обнаружены два вражьих наблюдательных поста, штурм следует ожидать ориентировочно после полуночи, а подмога прибудет с минуты на минуту – как стемнеет.

Выглядел мой толстый патрон вполне вменяемо, так что я его обнюхивать не стал, но попросил уточнить пару моментов.

– На фига, вообще, кому-то штурмовать клинику? Ничего ценного у нас нет. Инкассация была в 19.00, «дури» и медикаментов группы «А» осталось совсем немного. И потом, «штурм» – военный термин. На нас что, будут наступать автоматчики с бронетехникой?

Собакин сказал, что медикаменты наши никому не нужны и автоматчиков, скорее всего, ждать не стоит. Будь на то вражья воля, они с огромным удовольствием сбросили бы на клинику пару десятков авиабомб, а потом для верности добавили бы из огнеметов. Но поскольку таковой воли нет, нас, скорее всего, будут элементарно поджигать. Так что стоит рассчитывать на десяток лиц с битами и монтировками, приправленных малой группой поддержки с огнестрельным оружием и какими-то техническими средствами для перевозки ГСМ.

– Поджигать?!

– Да, поджигать…

Здорово! Недолго тут у нас шалила цивилизация. Добро пожаловать обратно в родное и уютное Средневековье…

Вскоре инкогнито прибыла подмога: Смирнов и трое коллег Собакина, с которыми он везде разъезжает. Как они подъехали, я не видел (окна моего кабинета расположены справа от крыльца, на втором этаже, двор виден как на ладони), посему сделал вывод, что хлопцы влезли через окно со стороны сквера.

– Если увидят, что народу много, – не полезут, – пояснил Собакин.

– Так, может, и к лучшему?

– Не, пусть нападают. Прищучим разом, чтоб потом не маяться. Сходи погаси везде свет. Пусть будет внизу в вестибюле, на посту в стационаре – ну и тут, естественно…

Я прогулялся, выключил лишний свет, проверил камрадов в стационаре и предупредил, что Собакин здесь (они его боятся – глядишь, постесняются лишний раз «ставиться»). Потом я принял душ и вернулся в кабинет с намерением внести предложение – для релаксации помалу вкусить из сосуда, что Собакин приволок с собой.

Намерение мое несколько запоздало: «дуреборы» уже вкушали, и не помалу – Смирнов, оказывается, принес еще литр.

Оставалось только присоединиться к честной компании и ради проформы задать актуальный вопрос.