Давай поговорим! (сборник) - Михаил Михайлович Попов

Анатольевича не является.

– Чем тут гордиться, – крикнула с места Вероника, – я давно уже поняла, что она авантюристка. Даже не знаю, почему я ей не поверила. Как ни смешно – сердце подсказало. Об отце легко было навести справки, выяснить, где и когда он бывал. И прикинуться такой вот тихой наследницей. А папахен мой был не такой уж дурак. Он ее, как говорят, расколол. А ей куда деваться? Возвращаться в Томскую область? К маминой могилке? Вот они полюбовно и договорились.

– Какая мерзость, – прошипел Виталий Борисович.

Майор теребил бородавку.

– Это неправда, – вдруг глухо сказал Барсуков.

– Почему же неправда? – вежливо спросил сторож.

– Потому что неправда, и я настаиваю на этом как врач.

– На чем настаиваете? – поинтересовался майор.

Барсуков продолжал напоминать человека, по ошибке вынутого из гроба, говорить ему было невыносимо трудно, но от этого каждое его слово обладало особым весом. Похоже, он собирался выступить с полезным для меня заявлением. Принимаем помощь и от несчастных отцов, и от неудачливых врачей!

– Модест Анатольевич голодал – лечебное голодание – и пил только отвар шиповника. Восемь дней.

Майор записал, но не поверил записанному.

– Не ел восемь дней? Совсем?

– Я же говорю, только отвар шиповника. Раз в полгода Модест Анатольевич обязательно проводил такое голодание. Судите сами, с учетом еще его шестидесяти лет, мог ли он заниматься любовью с молодой здоровой девушкой.

– А давайте разбудим Марусю и обо всем ее расспросим! – предложил Валерий Борисович.

Я так и дернулся в кресле.

Все обратили свои взгляды к майору: как решит он? Собственно, что тут было решать, ему оставалось только отдать команду Семченке. Какая сила тут могла вмешаться?

– Я предлагаю Марусю не будить. Она слишком много вынесла за сегодняшний день. И о нас надо подумать.

Сторож опять стал грудью на пути смертельной для меня опасности. Трогательно, но непонятно.

– В каком смысле? – подозрительно спросил Аникеев.

– Как мы будем выглядеть, когда станем хором допрашивать несчастную девушку о ее вынужденных сексуальных отношениях со стариком?

– Я понимаю, что это не лучший выход, но другого нет!

– Есть, Иван Денисович. И очень простой. Аргумент уважаемого Арсения Савельевича отнюдь не смертелен. Сказать по правде, я и сам сначала засомневался в словах Жени. Но развеял их при помощи одного лишь телефонного звонка.

– Двух, – сказала Вероника.

– А, правильно, двух. Я позвонил своему товарищу, Мише Лямурчику, тоже, кстати, белорусу. Хотя почему кстати? Так вот, Миша недавно перенес лечебное голодание. И, как выяснилось после разговора с его женой, они в этот период время от времени вели обычную половую жизнь. После пятого-шестого дня организм голодающего человека переживает так называемый ацидотический криз и переходит на эндогенное питание. Все системы его функционируют так же, как и у нормально питающегося человека.

– Я не верю в это, – сказал Барсуков, но всем было понятно, что говорит он это зря.

– Ваше право.

– Ну ладно, хватит, – резко сказал майор Аникеев, – хватит научных споров и хождения вокруг да около. Я слушаю вас уже битый час, но мы не стали ближе к разгадке. У меня крепнет ощущение, что вы просто водите нас за нос.

Кирилл поднял руки извиняющимся жестом.

– Я просто хотел, чтобы мои выводы выглядели убедительно. Мы в двух шагах от разгадки. Даже в одном шаге.

– Так вы можете прямо сейчас сказать, кто убийца?

– Да, товарищ майор, могу.

– Ну так кто?!

27

Пошел дождь. Порывом ветра чуть качнуло лампочку над входом на веранду, и показалось, что качнулся весь окружающий мрак. От какой-то отдаленной дачи принесло обрывок телевизионной музыки, сопровождающей прогноз погоды после программы «Время». То есть было еще не так поздно, до полуночи оставалось два с половиной часа.

То есть не прошло и суток с момента убийства Модеста Анатольевича.

28

– Юлия Борисовна Петухова, урожденная Хорлина.

Ничего себе! Надо признаться, сообщеньице меня позабавило. Удивило же то, что оба брата мадам-убийцы и ее дочь на это заявление отреагировали довольно спокойно. По-моему, даже с облегчением.

Поверили?! А может, знали?

Майор выглядел удивленным, но спросил спокойно:

– И чем же вы докажете это свое заявление?

В этот момент заплакала вдруг Вероника и, быстро поднявшись, ушла с веранды в дом. Этот уход прозвучал как подтверждение слов Кирилла, но он все же дал пояснения:

– Помните, я говорил о связке ключей? Так вот, на этой связке был не только ключ от входной двери на глухую веранду, но и от сейфа. Сейф этот оставался в кабинете со времен адмирала Хорлина. Юлия Борисовна большую часть жизни проводила в психиатрических клиниках с не слишком строгим режимом. Когда ее отпускали домой, она жила со своим братом Валерием Борисовичем, который, как я уже говорил, получал за это деньги от Модеста Анатольевича. Не в качестве брата, но медбрата. Отпущенная в очередной отпуск, а может, и самовольно покинувшая клинику Юлия Борисовна заехала к себе на квартиру и обнаружила, что из шкатулки с реликвиями отца пропал самый ценный экспонат – кортик. Доступ в дом имела только дочь Вероника. Ее отыскать не удалось. Тогда Юлия Борисовна, невзирая на позднее время, приехала в Перелыгино к брату, который в этот момент пил со своим американским другом у себя на даче и нисколько ее не ждал. Чтобы отвести удар от себя, он заявил, что кортик продан Вероникой Модесту Анатольевичу. Решительная женщина Юлия Борисовна взяла связку с ключами и тут же отправилась вызволять отцовский кортик. Благо стояла уже глубокая ночь. Не знаю уж, какой она себе составила план, но получилось все удачно. Она спокойно вошла через вечно закрытую дверь. Никого не встретила в коридоре, никого не было в кабинете. Она без помех вскрыла сейф. Вывалила его содержимое на пол. Схватила кортик, спустилась вниз. Ее внимание привлекли звуки голосов, доносившиеся из комнаты Маруси. Подсмотреть, что происходит, можно было только из туалета, того, что находится рядом с комнатой.

Кирилл налил себе водки и быстро выпил.

– Я не зря вас всех заставил слушать про шок, испытанный Женей при виде того, что происходило в этой комнате. Вы легко можете представить себе реакцию жены. А Юлия Борисовна была чрезвычайно ревнивой женщиной, она даже заболела на этой почве. Всю жизнь она подозревала мужа в измене, а тут увидела ее воочию. Пока она приходила в себя, Модесту Анатольевичу понадобилось посетить туалет. Как только он вошел, то получил удар кинжалом в сердце.

Кирилл налил себе еще, но пить раздумал.

– После этого Юлия