Путь Стратега 3. Тени Шадда - Луций Корнелий

из вариантов, Михаир. — с многозначной улыбкой ответил Церт и тут же стал мрачнее. — Но чем дольше длится война, тем меньше людей в Империи верят, что такое возможно. Предположим, мы возьмем Масену. Возьмем ее, скорее всего, но дальше нас ждут новые крепости по рекам и врата Сейда. Ждут полевые сражения с многотысячными армиями и священными монстрами. Кто знает, чем это кончится… Вполне возможно, что Шадд в тех или иных границах останется независимым на некоторое время. Моя речь может насторожить вас, но уверяю, я не подлец, а просто реалист.

— Реализм это хорошо. Достойный жанр. Но вот вопрос… К чему вы клоните, господин Церт?

Аланиус сильно зажмурил глаза, пытаясь прекратить нервный тик, а затем ответил.

— У меня к вам просьба, Михаир.

— Ну?

— Если у вас вдруг появится какая-нибудь интересная идея… Типа той, что осуществили на Севере… Я буду очень благодарен, если вы сначала обсудите ее со мной.

Аааа. Ты вы боитесь — я тут бахну, так что весь мир в труху? Ну-ну.

— Только не подумайте, что вас пытаются контролировать.

Подумал. Конечно, подумал, потому что так оно и есть. Однако это вполне адекватное и закономерное желание, учитывая чем закончились мои северные приключения.

— Там в далеком холодном краю вы были одни против федератов, но вас одного и хватало. Можно было самостоятельно и армию водить, и в дипломатических вопросах не сильно отставать, и диверсии, и магия… Все на вас. Но тут в Шадде иной масштаб. Чтобы преуспеть нам нужно объединить усилия. Я довольно сведущ в вопросах политики и экономики. Люди наподобие Петрия считают, что мы должны забыть обо всем кроме войны. Но война это цветок, который нужно не только поливать кровью, но и удобрять золотом. Шадд, завоеванный или независимый, должен уцелеть. Его гибель для нас хуже всего. Это вопрос цен на зерно и масло. Про мелочи наподобие вина, шелка и меди я даже не зарекаюсь. Вы меня понимаете?

— Понимаю.

Еще бы не понять.

Чего уж тут не понять.

Деньги-деньги, дребеденьги, позабыв покой и лень.

Делай деньги, делай деньги.

Остальное все дребедень.

И нельзя сказать, что Аланиус затирает совсем уж бред. Наверное, если Шадд обратится выжженной пустыней, то уровень жизни в Империи сильно просядет. Однако если он останется независимым, то не обеспечит ли это столетия бесконечных опустошительных войн?

— Уважаемый Церт, разве не решается вся эта сложная задача вычитанием одной переменной?

— О чем вы, Михаир?

— О Ксерионе. Он символ восстания. Живой бог. Воплощение Бессмертного Солнца и носитель фарна. Без него все затихнет. Люди увидят, что их кумир пал. Потеряют волю к борьбе.

Странно, что мне приходится говорит такие очевидные вещи.

— Не все задачи решает клинок убийцы. Вы вот пережили очередное покушение.

— Было не очень приятно.

— Но все же… До Ксериона не легко добраться. Антавий Карр жив вопреки желаниям, не совру, если скажу, что миллионов людей от Востока до Севера. Думаете на его жизнь не покушались? Сейчас это шаддинцы. Они ломают об него ножи и зубы, а старые враги в Империи лишь злорадно смеются, зная насколько нагло Карр способен обманывать смерть.

Ого. Значит на своем пути я не одинок.

— Ксерион будет под Масеной, когда начнется штурм? Как вы считаете, Аланиус?

— Будет, думаю. Это в его стиле.

— Так надо бить. Мне нужны ресурсы и спецы. Элитные войска, чудовища, верные люди. Такой план не опасен для экономики и политических интересов Империи?

— Зависит от реализации. Я подумаю, чем вам можно помочь. А пока надо найти несостоявшегося убийцу и заказчиков.

— Подумайте, Аланиус. Очень вам буду благодарен.

— С ходу могу предложить кое-что, но это чревато риском…

— Вся моя жизнь — риск. — вздохнул я, морщась от головной боли.

— Вы что-нибудь слышали о Каламет из Сен-Тирата?

— Кое-что слышал. Ведьма. Древний монстр, да?

Все как я люблю.

— С подобным существом, по слухам, вы весьма близко общались на Севере. — с двусмысленной улыбочкой заявил Церт.

— Это все грязные и подлые сплетни, проплаченные предателем Геором. — невозмутимо ответил я. — Чтобы он и после смерти не нашел покоя, десятикаратно проклятая зловонная крыса.

— Разумеется. Но, возможно, некоторым слухам стоит стать правдой?

— Ну допустим. Я имел дело с монстрами на Севере. Они далеко не идеальное оружие. Подавление, тяжелые стрелометы, да даже просто хорошо организованная пехота способны дать отпор почти любому чудовищу.

— Вам виднее, Михаир. Не стану оспаривать ваш опыт. Но о Каламет рассказывают очень интересные легенды. Мне даже самому стало любопытно сколько в них правды, а сколько вымысла.

— И что же болтает народ?

— Неистребимая Каламет. Змеиная колдунья из Сен-Тирата. За тысячи лет многие герои пытались одолеть Каламет, но все пали. Говорят её сила способна проходить даже через сильное подавление. Она дочь Неридии и обладает древним даром. Каламет может убивать буквально взглядом. Обращать живую плоть в камень.

Ах вот оно как… Это звучит, действительно, интересно. Если она сможет ненароком поглядеть на Ксериона, то решит нам множество проблем, но с другой стороны… Лезть к местной версии Горгоны Медузы? Это звучит охренеть как рискованно.

— Понял… Но мне нужно больше информации. Насколько она вообще договороспособна и желает вести диалог? Есть ли какая-то информация об этом?

— Какие-то признаки были… — задумчиво произнес Аланиус, разминая пальцы. — Иначе я не стал бы тратить наше время, обсуждая эту древнюю змею. Дайте пару дней. Мои агенты проверяет информацию.

— Конечно. Все равно я тут немного приболел. Ар-Арамия советует мне еще несколько дней побыть в постели.

— Отдыхайте, Михаир. Удачи и славы вашему гению. — Аланиус поднялся и уже собирался выходит, но затем решил задать еще один вопрос. — Как вам Петрий?

— Доблестный человек. Решительный.

— Этого у него не отнять. — согласился Церт. — Я знаю, что он обо мне не лучшего мнения. Однако обиды на него нет в моем сердце. Петрий из тех людей, чьи дела важны, но слова не стоят и папируса, чтобы их записать.

Атмосфера любви и обожания безраздельно царила в стане имперских стратегов.

Распрощавшись с Аланиусом Цертом, я принялся усиленно думать. Итак, вырисовываются условно две партии: те кто выступает за непримиримую войну с Шаддом и те кто возможность примирения вполне рассматривают. Очень большой вопрос: насколько далеко