Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни - Николай Ямской

Правда, на этот раз не просто за одно революционное спасибо.

Кто за даму платит тот ее и танцует

Первый решительный шаг в этом направлении был сделан еще в апреле 1932 года. Именно тогда ЦК ВКП(б) принял постановление о перестройке литературно-художественных организаций. В основе этого безусловно исторического документа лежала идея, выпестованная лично товарищем Сталиным. Задача заключалась в том, чтобы объединить всю творческую интеллигенцию под одной партийно-государственной крышей. Свой интерес в октябре того же года вождь четко обозначил в беседе с собравшимися на дому у Горького литераторами. Там, по свидетельству присутствовавшего на беседе критика К. Зеленского, он без обиняков сказал буквально следующее: «Есть разные производства: артиллерии, автомобилей, машин. Вы же производите товар. Очень нужный нам товар, интересный товар — души людей». Пока несколько покоробленные словом «товар» «инженеры человеческих душ» приходили в себя, Сталин более деликатно, но так же определенно назвал цену приобретения. Как бы в раздумье поглаживая усы, он вполголоса стал перечислять: «…Писательский городок. Гостиницу, чтоб в ней жили писатели, столовую, библиотеку большую — все учреждения. Мы дадим на это средства». Про то, что столовая в этом городке будет не хуже любого столичного ресторана, — хозяин Кремля в такие детали не вдавался. Однако ж и без лишних слов было понятно: будете себя хорошо вести — стол накроем!

Авансы за романсы

Итак, товар был назван. Цена объявлена. Осталось только мысленно попрощаться с относительной вольницей коммунально кучкующейся в «Доме Герцена» братии. И дружно, под знаменем «социалистического реализма», но по формуле «товар — всевозможные блага — товар» встраиваться в общие ряды. Писателям в этом процессе назначили быть первыми. Их же первыми начали и прикармливать. Обкатка состоялась в конце лета 1933 года во время поездки мастеров слова по только что открытому Беломоро-Балтийскому каналу. Буквально перед этим по данному объекту, построенному всего за 20 месяцев руками ста тысяч заключенных, проехал со своими соратниками сам Сталин. Теперь по его следам — и на его, заметим, условиях — 120 мастерам слова предстояло «воспеть» сталинский же любимый способ построения социализма. Такова была стартовая цена. И первый шаг в плане идеологической мобилизации на пути к всеобщей творческой коллективизации.

«И в дальний путь, на долгие года…»

То, что вождь свои слова на ветер не бросает, писателям подтвердили, организовав им перед отправкой на образцово-показательный этап воистину «большую жратву». Некоторые участники потом простодушно вспоминали, как еще на предварительном банкете в Ленинграде им после заливных осетров под шампанское и водку подавали на первое наваристый борщ, а на второе сразу несколько перемен, среди которых дышали жаром шашлыки по-кавказски, отбивные по-киевски, бифштексы по-деревенски, жареные цыплята и индюшки.

Это был совсем неплохой аванс за вышедший впоследствии коллективный труд под названием «Беломоро-Балтийский канал имени Сталина. История строительства 1931–1934 гг.». От участия в нем уклонились, кажется, лишь И. Ильф с Е. Петровым. Видимо, только у них организованные НКВД разносолы не лезли в глотку. Ведь еще в 1931 году в стране была введена карточная система. А в следующем, 1932-м, Украину, Поволжье и Казахстан вообще охватил страшный голодомор.

Эшелоны с продовольствием на экспорт в обмен на материалы и оборудование для первенцев сталинской пятилетки тем не менее шли.

Это сладкое слово «халява»!

Способ, выбранный для обхаживания писателей, по-своему был весьма красноречив. Выходит, что в то довольно жуткое время вождю и его отнюдь не голодающему партгосаппарату по-настоящему важны были только план индустриализации и новейшая для его осуществления техника. А из живой рабсилы — обкормленные до беззаветной исполнительности «инженеры человеческих душ».

Поэтому «большую писательскую жратву» с успехом повторили на Первом съезде писателей в августе 1934 года. Питание для делегатов было централизованным и бесплатным. Осуществлялось оно в спецресторане по Большому Филипповскому переулку. Стоимость дневного питания (завтрак, обед и ужин) составляла 40 рублей на человека, а общие расходы по этой статье достигли 300 000 рублей. Для сравнения — тогдашняя среднемесячная зарплата квалифицированного рабочего составляла 125 рублей.

Само мероприятие под названием Первый съезд советских писателей, правда, оказалось настолько невыносимо скучным, что об этом в своих «спецсообщениях» писали даже чекисты. Тем не менее формальный результат был достигнут. Первый отряд творцов из писательского цеха без особого сопротивления загнали в единый творческий союз. А уж «вторым этапом» по той же протоптанной дорожке в свои «цеховые союзы» завели артистов, художников и всех остальных работников «культурноидеологического фронта». Более других от подобного «загона» уворачивались композиторы. Их союз образовался лишь в 1947 году. А кинематографисты не только не уворачивались, а с 1957 года, можно сказать, слезно умоляли, чтобы им позволила как и всем прочим творческим работникам, создать свой союз.

И через восемь лет своего добились.

Организационный сдвиг в области клубного быта

«Сцементировав» творцов в союзах, их там же объединили и в быту. Как и было обещано Кремлем, попав под его особое покровительство, творческие союзы получили лимиты под строительство в Москве собственного жилья, роскошные подмосковные усадьбы под пансионаты и прекрасные дореволюционные особняки в центре столицы для собственных домов, в кулуарах которых можно было всем собираться, проводить различные совещания, культурно-развлекательные мероприятия и просто отдыхать. В том же 1934 году распахнули двери собственные дома для еще долго не объединенных в собственном союзе работников кино (в Васильевском переулке) и советских писателей (на Поварской). Тем временем Клуб театральных работников со своим летним жургазовским отделением все еще продолжал успешно функционировать, пока три года спустя мастерам сцены не передали новое обширное помещение в доме 16/2 на Тверской, аккурат напротив того места, где в первой половине 1920-х находилось «Стойло Пегаса». Так родился легендарный Центральный дом актера — тот самый, что после странного пожара в 1991 году перебрался на Арбат, где и пребывает по сей день. И наконец, в 1939 году настал черед самого клуба: из своего уютного, но ставшего очень уж тесным полуподвала в Старопименовском переулке он перебрался в просторные хоромы бывшего Немецкого клуба на Пушечной улице, 9. И соответственно новому масштабу, но под руководством все того же «Домового» — Б.М. Филиппова стал называться Центральным домом работников искусств (ЦДРИ).

Так благодаря заботам партии, правительства и лично товарища Сталина интеллигенция была сгруппирована, поставлена под контроль, а в награду за это обеспечена кормушками.

Ну а уж о собственном «клубном» развлечении — как показал опыт Клуба работников искусств — творцы вполне были в состоянии позаботиться сами.

Только разрешите!

Кстати, с кухней в советских клубных ресторанах с самого начала было все в порядке. Запеченными кабаньими боками, как в дореволюционном Охотничьем клубе, или фирменной индейкой под соусом с черносливом и курагой, как в элитном Английском клубе, там, конечно, не обкармливали. Но зато общий уровень приготовления в общем-то не слишком чувствительно отставал, а кое в чем — например, в соотношении «цена — качество» — мог дать фору и самым лучшим городским «дворцам еды».