Пепельный блондин - Татьяна Веденская

Он стоял с открытым ртом. Потом откашлялся и переспросил:

– Ты хочешь к нему вернуться? – Голос у него был хриплый, глаза бешеные, лицо бледное.

«Какая же я свинья, что не люблю его!» – мелькнуло у меня в голове.

– Ты меня просто не так понял. Ты изумительный человек – добрый, прекрасный, заботливый, и я совершенно не представляю, что ты во мне нашел. Честно, это какая-то глобальная ошибка или злая шутка, что ты влюбился в меня, но дело в том, что я-то тебя не люблю. Не люблю, хотя очень старалась полюбить. Поверь, я бы ужасно хотела бросить все и поехать с тобой. Но дело в том, что я… Нас с тобой ничего не связывает, понимаешь? И никогда не свяжет. Мы слишком разные. Из разных миров.

– А с ним связывает? – выдохнул Володя и посмотрел на меня с яростью.

– С ним – да. Это и есть самая моя большая проблема в жизни. Он для меня – как часть тела, как часть моей души. Моей больной и слабой души. – Я взмахнула руками и нечаянно сшибла вазочку с искусственными цветами. – Прости. Он… он не такой, как ты, совсем неидеален, и груб, и бывает даже жесток… Непробиваем. И получается, что за нашу с ним жизнь я уже простила ему такие вещи, которые никогда бы не простила никому, если бы не любила очень сильно. Я сама не знала, что люблю его так сильно. Только теперь вижу – я люблю его до сих пор.

– Ты говоришь о любви? – Владимир задохнулся от этих слов, он заметался из угла в угол. – После всего того, что он тебе сделал? Я не понимаю, Оля! А зачем же было вот это все? Зачем ты прилетала ко мне? Зачем ты…

Я осторожно стянула с руки кольцо с бриллиантом, которое он мне подарил, и положила на стол рядом с тостами. Что еще можно сказать? Как можно утешить человека, которого ты же и огорчила, от которого ты уходишь? Владимир остановился и посмотрел на меня в упор.

– Значит, это все? Ты уверена? Это конец? Я больше не увижу тебя? Мне даже страшно думать об этом!

– Я… Я уверена, что не стоило тебе из-за меня ломать себе жизнь. Я того не стою.

– Не тебе решать, чего и кто стоит! Я никогда и ни с кем не чувствовал себя таким живым – только с тобой. И не говори мне, что ты меня совсем не любила. Я знаю, что я видел. Я помню, какой ты была в моих руках. Тебе же было хорошо, разве нет?

Я грустно кивнула, но ничего не добавила. Мало ли с кем кому хорошо. Тогда он отвернулся и пробормотал себе под нос:

– Я уверен, что ты потом пожалеешь о том, что сейчас сказала!

– Очень возможно, что ты прав. – Я взяла со стола стакан и допила сок. – Ты не мог бы отдать мне кольцо? Мое кольцо?

– Какое кольцо? – спросил Владимир, и я могла бы поклясться, что он прекрасно знает, о чем я говорю. – Знаешь что? Я больше не могу тут находиться. Я просто не хочу видеть, как ты разрушаешь свою жизнь. Это так глупо, и ты сама добровольно погружаешься в болото, из которого уже никогда не выберешься. Это глупо.

– Возможно! – согласилась я.

– БРЕД КАКОЙ-ТО! Ты не можешь вернуться к нему! – закричал Владимир и ударил кулаком по столу.

Кольцо с бриллиантом подпрыгнуло на столешнице. Я вздрогнула и выронила стакан, который упал и разбился вдребезги. Сколько обломков! Владимир проследил взглядом за разлетающимися осколками, потом в немом бессилии посмотрел на меня. Его глаза горели неподдельным огнем, он был в отчаянии, его лицо было искажено гримасой ярости – он был совершенно разбит. Потом вскочил и бросился к дверям, словно бы оставаться тут рядом со мной ему совершенно невозможно.

Через минуту он вылетел из дома, запрыгнул в машину и куда-то уехал. Возможно, подумала я, он просто боялся сорваться еще больше. Сорваться на женщину. Кажется, это был первый раз, когда Владимир повысил на меня голос. И, зная его характер, я была уверена, что даже из-за этого он теперь будет переживать весь день. Николай бы орал на меня, если что, безо всяких проблем. Возможно, потом подошел бы и извинился, пробурчал бы что-то сквозь зубы, что-то из серии «ну, ты же знаешь, какой я, когда нервничаю». А возможно, что и не извинился бы. Почему же я такая идиотка? То, что я сказала Владимиру, было правдой.

Сегодня утром, как только я проснулась и снова осознала себя в мире живых, а потом увидела наш с Николаем дом, я моментально поняла, что все эти годы продолжала любить только его. Что я беспомощна перед вспышками его гнева, что я мечтаю о вспышках его страсти. Что я хочу, на самом деле хочу попробовать все еще раз. Я бы хотела поверить в его «ни одного вопроса», я бы делала ему завтраки, слушала бы разговоры о политике. Я бы позволила ему купить нам квартиру в Германии или у черта на куличках – если бы это была цена за то, чтобы все осталось как раньше. Я хотела бы, чтобы все было как раньше.

Но как раньше уже не будет. Никогда. Прошлое не стирается. Остаются шрамы. Остаются фантомные боли на месте былых катастроф, страшные сны, боли внизу живота, глухие, почти забытые, так никогда и не высказанные обиды. Но несмотря ни на что, я решила попробовать еще раз. Я встала из-за стола и посмотрела на дорогу за окном. Владимир уехал, и я понятия не имела о том, вернется ли он и когда вернется. Можно ли было вот так поставить точку? Просто встать, одеться и уйти? Идти-то недалеко – соседний дом, и на первом этаже в гостиной горит свет, я могу видеть светящийся абажур в окне. Зачем Коля жжет свет? Вечно забывает его выключить.

Возможно, это самое лучшее прощание. Возможно, так и надо – уйти, убрав за собой все следы, чтобы, придя домой, Владимир не нашел там ничего, кроме моих колец. Пусть они остаются ему на память, черт с ним. Другой вопрос, что мне нужно заправить кровать, найти свою одежду – немыслимо грязное платье и белье. Ума не приложу, где искать. Но не идти же к мужу в краденом банном халате?!

Я зашла в комнату, где Владимир уложил меня спать, сложила постель, присела на диван, прислушалась к тишине. Никого, никаких звуков. Звенящая тишина.

Я зашла в ванную и открыла корзину с грязным бельем. Умная мысль. Что еще мог сделать с моим обносками такой педант и чистюля, как Владимир? Конечно же, сработала многолетняя привычка – грязное в грязное. Я выудила платье и белье, принюхалась – бр-р-р! Ничего, я их надену только на пять минут, а дома переменю. Отложив свою одежду, я открыла дверь – и замерла от удивления. Нечто, стоящее на стойке около зеркала, привлекло мое внимание. Я положила платье на стул и подошла поближе к зеркалу. Сама не знаю, почему то, что я увидела, так меня удивило. Чем оно меня зацепило? Просто коробка с краской. И надпись: «Пепельный блонд». И красивая девушка улыбается на обложке. Девушка с такими же, как у Владимира, волосами.

«Он что, красится?» – Я смотрела на себя в зеркало, и лицо мое было старым и изношенным. О, так пить нельзя, это определенно!

«Может, это Серая Мышь красится?»

«Ага! – ответила я самой себе, скептически хмыкнув. – И что же у нее вместо блонда какой-то мексиканский тушкан получился?»

«Ну и что, что он красит волосы!» – возмутилась я, протягивая руку к коробке. Упаковка с краской была запечатана, но еще до того, как я успела подумать о том, что, возможно, это и не его и не для него и вообще случайно тут оказалась, я уже увидела аккуратный стаканчик. В нем стояла бритва, зубная щетка, какие-то палочки невыясненного предназначения и плоская широкая кисточка для нанесения краски на волосы. Можно было продолжать, но я уже знала, что да – это его, что бы я там ни придумывала. Владимир красит волосы, а потом говорит, что оттенок свой. Владимир снимает с рук у девушек кольца. Он стучит кулаками по столу, говорит красивые слова о любви, бросает жен так, словно это и не жены вовсе, а – соседки по комнате.