Недостающее звено - Михаил Ахманов

Плавание, его последнее странствие на Осиере, было удачным, и спустя несколько дней, преодолев зону невидимости, он высадился на берег. Тогда, не сейчас… В данный момент он спал, втиснувшись в узкое кресло древней машины, спал в подземелье безлюдного мира, затерянного в пустоте, спал и видел сон, подробный, яркий, возродивший в памяти канувшую в прошлое реальность. Она была так не похожа на унылый Хтон с его владыками-киборгами! Она обволакивала Тревельяна тихой музыкой, в которой шепоты моря сливались с шелестом пальмовых листьев и шорохом песка. Волны влажными языками вылизывали пляж, сияло полуденное солнце, покачивались на ветру деревья, и вся эта картина навевала такой покой, такую умиротворенность, что даже сердце начинало биться тише, словно желая попасть в такт мерному рокоту волн.

Прихватив лютню с вмонтированным в нее прибором связи, Ивар ступил на берег, сделал первые шаги. Крохотная волна ринулась следом, затем отползла с шипением, наполнив водой отпечаток его башмака. Алый краб пробежал по песку, плюхнулся в эту импровизированную ванну. Воздух пах морем и свежей зеленью. Над кронами пальм кружили птицы, но кроме деревьев ничего не поднималось к небесам, ни струйки дыма, ни мачты с антенной, ни иного сооружения.

– Благодать! – произнес Тревельян. – Покой, как на нашем острове, где база.

Осиерская база ФРИК, законсервированная на половину столетия, тоже располагалась на острове, но в Восточном океане, в тысячах километров от обители Аххи-Сека.

Призрачный Советник, чей имплант сидел у Ивара в виске, недоверчиво забормотал:

«Может, тут все закопано в землю, парень. Может, сверху благодать, а снизу – плазменные батареи, бомбы и дивизия боевых роботов. Чужаки есть чужаки… Так что ты не расслабляйся и про дроми не забывай! Про хапторов и кни’лина тоже!»

«Не думаю, что они здесь побывали, дед. Не их почерк».

Тревельян пересек полоску пляжа и, оглядевшись, зашагал по тропинке, проложенной сквозь пальмовую рощицу. Под ногами была влажная почва, но не утоптанная, а довольно рыхлая, будто ходил здесь один человек и не слишком часто. Земля даже сохранила его следы – правда, неясные, так что понять можно было одно: ходили тут босиком, и пятка у ходившего была круглая, а пальцы на ногах – довольно длинными. Может, и не пальцы вовсе, а щупальца, и в этом случае пришелец, выдававший себя за Аххи-Сека, не был гуманоидом.

Чтобы успокоиться, Ивар считал шаги. Их оказалось семьдесят шесть, а семьдесят седьмой уже пришелся на поляну, в дальнем конце которой, под деревьями виднелась хижина не хижина, бунгало не бунгало, а некая постройка с решетчатыми стенами, заплетенными густой цветущей лозой, крытая сверху пальмовым листом. Стены ее казались вроде бы пластиковыми и стояли не прямо, а с наклоном внутрь; ни двери, ни окон не было, а вместо них зиял в передней стене широкий проем, занавешенный циновкой. Кровля выдавалась далеко за периметр домика, образуя навес, поддерживаемый то ли столбиками, то ли тонкими деревцами с гладкой коричневой корой.

Тревельян приблизился, стараясь не дышать и ступать потише. Под навесом кто-то был – там, у низенького столика, похожего на мебель из страны Хай-Та, стояли пара табуретов и плетеное кресло-качалка, колыхавшееся взад-вперед, взад-вперед и чуть слышно поскрипывающее. Над спинкой торчал волосатый затылок, и, вероятно, сидевший в кресле знал о присутствии незваного гостя, но не обращал на него ни малейшего внимания.

Скрип-скрип, скрип-скрип… И снова: скрип-скрип…

Сделав еще десяток шагов, Ивар сглотнул слюну и замер с выпученными глазами. В качалке расположился не человек, не хаптор, не дроми или кни’лина. Несомненно, то был пац! С пацами он уже встречался; эти местные приматы водились в осиерских лесах умеренного пояса и в южных джунглях, представляя собой нечто среднее между гориллами и шимпанзе. От земных обезьян они отличались уродством, редкой неопрятностью, буйным нравом, острыми клыками и той же тягой к падали, какая свойственна гиенам. Впрочем, ели они все подряд, не брезгуя своими сородичами и даже людьми; человека стая пацев могла сожрать минут за пять.

Пац! – с невольным отвращением подумал Тревельян. Правда, не совсем такой, как в осиерских джунглях – шкура не рыжая, не бурая, но сероватая и к тому же не грязная, а сияющая чистотой, шерсть лежит волосок к волоску. Затем Ивар обратил внимание, что лоб у этого четверорукого довольно высок, челюсть не столь массивна, взгляд вполне осмысленный и на лапах не когти, а, скорее, ногти. И от него не воняло – во всяком случае, с двух метров не ощущалось никаких мерзких запахов.

Однако то был пац! Стопроцентный пац! Вцепившись нижними лапами в край стола, он покачивался в своем кресле, будто более важного дела в мире не существовало.

Тревельян глядел на паца, пац глядел на Тревельяна. Скрип-скрип, скрип-скрип… Так продолжалось пару минут, затем Ивар пожал плечами, решив, что перед ним прирученная тварь, четырехлапый слуга Аххи-Сека. Пацев иногда ловили и дрессировали, хотя этот процесс требовал терпения и крепких палок.

Отвернувшись от зверя, он шагнул к проему, занавешенному циновкой, и громко позвал:

– Почтенный Аххи-Сек! Великий Наставник! – Подождал немного, вслушиваясь в тишину, затем произнес: – Извини за вторжение, но, думаю, двум посланцам небес есть о чем поговорить. Например, о ситуации на Осиере и, если желаешь, о дружбе между нашими звездными расами. – Снова тишина. – Ну, не хочешь говорить о дружбе, побеседуем о чем-нибудь еще. Я могу рассказать тебе о «Пилигриме», одном из наших кораблей, и его молекулярных деструкторах. Что скажешь, почтенный Аххи-Сек? Это тебя интересует?

– Ни в малейшей степени, – раздался звучный голос за его спиной. – И здесь, двуногий, нет другого Аххи-Сека, кроме меня.

Тревельян стремительно обернулся. Пац смотрел на него и скалил зубы. Зубы, не клыки! Клыков у этого создания, кажется, не имелось.

– Вижу, ты немного удивлен? – Назвавшийся Аххи-Секом говорил на диалекте центральных имперских провинций без малейшего акцента. – Стыдно, мой юный друг! Тен-Урхи, местного рапсода, еще можно было бы понять, но для Ивара Тревельяна, представителя звездной расы и – как ты сказал?.. – посланца небес, это непростительно! Это доказывает, что вы, двуногие, высокомерны и слишком горды. Настолько обуяны гордыней, что считаете вправе явиться в чужой мир и переделывать его по собственному разумению, уподобляясь богам из ваших собственных легенд и сказок. Ускоряете то, подталкиваете это… Быстрее, еще быстрее, совсем быстро! Чтобы ваших двуногих собратьев здесь и в других мирах стало больше, стало совсем много, миллиарды и миллиарды! Чтобы всякий клочок океана и суши были под контролем, чтобы ваши машины плодились, как блохи в собачьей шкуре, чтобы эти… как их?.. молекулярные деструкторы целились в каждую живую тварь. – Он прекратил раскачиваться и закончил: – Но быстро и много не значит хорошо. Как следует из вашей собственной истории, быстрый прогресс не увеличивает счастья.

Уже на середине этого монолога Тревельян пришел в себя и уселся на табурет. Напряжение покинуло его, лицо разгладилось, дыхание стало ровным. Он был слишком опытным исследователем, чтобы дивиться обличью чужака, услышанным речам или внезапному повороту событий. И еще он был доволен, если не сказать больше – с этим существом можно было говорить, а значит, и договориться. Самое страшное, когда говорить не пытаются, а сразу стреляют из деструкторов, плазменных пушек, лазеров и прочей смертоносной машинерии. Но данный случай явно был другим. К счастью!