Сквозь века - Ксения Мирошник

Начать разговор оказалось непросто, и я медлила, набираясь сил и решимости. Артур стал очень дорог мне, и отрицать этот факт было глупо, да и бессмысленно. Я прониклась к нему доверием, полюбила его общество и каждую черту лица. Что ж, если этим вечером я потеряю его расположение, значит, так тому и быть.

Проигнорировав правила приличия, я подошла к маленькому столику и плеснула шерри в рюмку на короткой ножке. Инспектор если и был удивлен, то вида не подал. Сделала крошечный глоток и с удовольствием ощутила, как приятное тепло выдержанного напитка разливается по телу. Я отошла к окну и намеренно отвернулась от мистера Аддерли. Смотреть на него в этот момент я не могла.

— Что бы вы подумали, инспектор, если бы я сказала вам, что имя Аделаида Хоггарт не настоящее? Ну то есть не мое?

Выговорив эти слова непослушными губами, я застыла, чувствуя, как отяжелели ноги, как они буквально врастают в пол. Сердце мучительно заныло, страх волной пробежал по телу, замораживая его. Я не решалась повернуться к мужчине, просто прикусила нижнюю губу и, сдерживая слезы, молчала в ожидании его ответа. Кроме миссис Баррингтон, я больше ни единой живой душе не рассказывала свою историю. Обитатели пансиона узнали ее уже от самой его хозяйки.

— Я бы подумал, что ваша жизнь не была простой. — Тихий голос раздался прямо за спиной. Я даже не заметила, как мужчина оказался так близко. — А еще о том, что очень бы хотел услышать вашу историю.

После его ответа из груди вырвался тягостный выдох, будто до этого мгновения я и не дышала вовсе. По телу прошла мелкая дрожь, а какое-то сумасшедшее облегчение вызвало чуть ли не истерику. Инспектор взял меня за плечи и развернул к себе, чтобы заглянуть в лицо, но я не сразу решилась посмотреть на него. Мужчина очень аккуратно, согнутым указательным пальцем, приподнял мой подбородок, вынуждая поднять на него глаза.

— Вы можете рассказать мне абсолютно все, Аделаида, — вкрадчивым шепотом сказал он, и две непрошеные слезы скатились-таки из моих глаз.

То самое чувство, которое я испытала рядом с этим человеком в первую нашу встречу, вернулось. Необъяснимое на тот момент, абсолютное доверие и покой. Собственное имя, услышанное из его уст, оказалось слаще меда и нежнее шелка. Глядя в пытливые серые глаза, захотелось прижаться к его груди и положить голову, чтобы ровный стук сильного сердца обласкал душу. От невозможности сделать это слезы покатились быстрее. Сначала инспектор должен узнать все, а потом я уже смогу понять, чем обернется для меня подобный порыв.

— Своего имени я не знаю, — начала рассказ, медленно высвобождаясь из таких необходимых мне рук, — как и прошлого, и даже возраста.

Я снова сделала паузу, ожидая каких-либо реплик Аддерли, но он молчал, предпочитая, вероятно, дослушать. Я не стала заставлять его ждать.

— Двадцать пять лет назад мое тело нашли замороженным в леднике Кромсворт, — четко проговаривая каждое слово, продолжила я. — Меня обнаружили прямо в толще льда! Вы можете себе это представить? До сих пор бросает в дрожь, стоит только подумать об этом.

Я снова развернулась к окну и, испытывая ужасную нехватку воздуха, отодвинула шторы и распахнула створку. Ночная прохлада ворвалась в комнату свежим дуновением, обласкала лицо и осушила следы былых слез.

— После того как оттаяла, приходя в себя, билась в агонии. Говорят, кричала, дралась и видела галлюцинации. Некоторое время, а именно что-то около полугода, меня изучали королевские маги. Огюст был самым усердным. Его крайне интересовал вопрос, как же это я смогла пролежать во льдах целую сотню лет и ни капельки не измениться. Чтобы выяснить ответ, маг не гнушался никакими методами. Он называл меня Анной, и вскоре я возненавидела это имя. Если бы не запрет на насильственные действия, данный письменно самим королем Эдредом, то Огюст, наверное, разобрал бы меня на мелкие детали.

— Чего именно он хотел? — спросил Аддерли, тоже наливая себе выпить и жестом предлагая мне, но я сделала еще один крошечный глоток и отказалась.

Теперь мы подобрались к самому сложному вопросу, и страх вернулся. Иррациональный, слепой и неукротимый.

— Огюст был одержим бессмертием, мечтал постичь эту неведомую ему и его магии территорию, но у него так и не вышло, — горько усмехнулась я, вспоминая тот вечер, который послужил причиной моего бегства из Аддлтона. — Однажды он так рассвирепел, что крепко ударил меня по лицу. Его злило, что он никак не мог вернуть мою память. Маг полагал, что именно в моем прошлом кроется ответ на мучивший его вопрос. Я убежала к себе вся в слезах и всю ночь мечтала о побеге. Знала, что утром он отправится на еженедельный доклад к королю, поэтому упросила девушку-служанку помочь мне исчезнуть. Ее звали Ада и, рискуя собственной жизнью, она вывела меня из магистиума прямо посреди бела дня. Тогда я не знала, что нужно было отыскать все вещи, бывшие со мной в леднике.

— Почему вы не защитились с помощью магии? — удивился инспектор.

— Она проявилась лишь в ту самую ночь, и, испугавшись, что этот факт станет новым поводом для злости Огюста, я решила ничего никому не говорить об этом.

— Не скажу, что силен в медицине, но даже я понимаю — ваше тело не могло постареть, находясь во льдах. Хотя бы потому, что все тела привозят в морг, а там как раз холодно. Это, конечно, не бог весть какое умозаключение, но все же… Тогда о каком бессмертии могла идти речь?

— Вы знаете, это похоже на шутку судьбы. Огюст тогда не мог мне объяснить, почему так решил, хотя это я, наверное, не очень внимательно слушала. Большую часть времени я была растеряна и к внешнему миру адаптировалась очень сложно и крайне медленно. Чаще всего его слова я пропускала мимо ушей. Тогда понять, что маг прав, я не смогла, а вот сейчас…

Не договорив, я посмотрела на Аддерли и успела заметить, как его лицо озаряет догадка. Я видела, как она ошарашила его, как поползли его брови друг к другу, как зашевелились губы, когда он бормотал что-то себе под нос. Я прижала руку к сердцу и ждала. Вот инспектор замер, а потом вскинул голову, всматриваясь в черты моего лица, изучая его с особой тщательностью.

— Вас же не могли найти младенцем, — тихо сказал он, не отрывая взгляда. — А это значит, что вы либо очень медленно стареете, либо не стареете вовсе.

— Именно, — прошептала я в ответ, — с того самого дня я ни капельки не изменилась.

Повисла долгая, тяжелая пауза. Инспектор удивленно хлопал глазами и казался растерянным.

— Я не знаю, с чем именно это связано и обратима ли эта особенность. Думаю, ответы в моем прошлом.

— Вот зачем вы хотите вернуться в магистиум?

Нужно отдать инспектору должное, он довольно быстро взял себя в руки и старательно спрятал свою оторопь, однако я понимала: он из тех, кому нужно время, чтобы обдумать и сделать вывод. Окончательный. Да, сейчас он реагировал нормально, и даже хорошо, но что будет, когда он со всем этим переночует? Ведь, как известно, утро вечера мудренее.

— Не только, — сказала я. — Мне необходимо понять, как я связана с кулоном и почему он активировался именно тогда, когда я очнулась. Лютер ясно дал понять, что я имею ко всему этому непосредственное отношение. Мне просто необходимо вспомнить, кем я была.