Зимний Туман - друг шайенов - Евгений Костюченко

— Неужели он знает, что здесь есть брод? — проговорил Салтыков.

— Нет там никакого брода, только для Моргана это неважно. — Домбровский вышел на открытое место и, размахивая шляпой, прокричал по-английски: — Добро пожаловать, полковник! Не стоило так торопиться!

Когда пегая лошадь вошла в воду по грудь, всадник соскользнул с нее и поплыл рядом, держась за гриву. Его спутники поступили так же. Скоро они уже выходили из воды на берег.

Полковник Морган бросил повод и подошел к князю. Вода ручьями стекала с его куртки и кожаных брюк, но он, казалось, не ощущал ни малейшего неудобства. Высокий и худой, с длинными рыжими локонами, выбившимися из-под шляпы, он козырнул, резко вскинув руку к переносице.

— Вы опять опередили меня, князь! Может быть, вы уже платите жалованье моим разведчикам? Дикари окружены? На этот раз мы не позволим им ускользнуть.

— Мне жаль, что вам напрасно пришлось искупаться, — ответил Салтыков. — Никаких индейцев. Мирная деревня. Эмигранты. Ваши разведчики настолько их напугали, что они заперлись в погребах и стреляют даже по воронам.

Полковник Морган выплюнул черную жвачку:

— Мне нет дела до ворон. Но если каждый эмигрант начнет палить по моим солдатам, то эта страна останется без армии. Или без эмигрантов.

Он щелкнул пальцами и скомандовал одному из своих помощников:

— Отправляйся обратно. Пусть разворачивают орудия. Я иду в деревню. Если оттуда раздастся хоть один выстрел, начинайте обстрел.

— Погодите, Морган! — Салтыков нахмурился. — Это мирная деревня. Вы серьезно намерены использовать артиллерию?

— Да хочу малость погонять пушкарей. В последнее время они стали задирать нос. Катаются с нами, как пассажиры. Пусть немного побегают. Развернут батарею, пальнут пару раз. Потом я полюбуюсь, как они станут чистить свои пушки, а мои ребята будут купаться в реке и наслаждаться жареной бараниной. Полагаю, в деревне до черта овец. Смотрите, как они выстригли траву на склонах. Вы любите баранину, князь?

— Куда спешить? — Салтыков уже достал свою неизменную флягу. — Вам надо позаботиться о здоровье. Не хватало еще простудиться. Давайте-ка выпьем за нашу встречу.

— Только не так, как в прошлый раз, — ухмыльнулся полковник, прикладываясь к фляге.

— О, то был незабываемый вечер! Надеюсь, сегодня мы сможем продолжить нашу дискуссию? Кажется, мы остановились на том, что листья мяты для коктейля надо растирать в ступке, а не крошить ножом.

— Нет, именно крошить! — Морган вытер губы. — Вы так ничего и не поняли!

— Ну их к черту, этих эмигрантов, — вмешался Домбровский. — Поехали к нам в лагерь. Там есть и мята, и ящик бренди. А кухарка Фарбера приготовит бекасов.

— Бекас? Это сильный аргумент. Кстати, у меня есть новости для вашего профессора. Давайте быстрее покончим с этой грязной деревушкой. И я поеду с вами, а полк нас догонит, когда мы уже обглодаем последние косточки.

Полковник расхохотался.

"Вот упрямый осел, — подумал Гончар. — И далась же ему эта деревня. Интересно, что еще придумает князь, чтобы избежать артобстрела?" Но ничего придумывать не пришлось, потому что жители деревни и сами поняли, чем грозит развертывание артиллерийской батареи. По тропинке между огородами уже спускался человек с белым флагом.

— Парламентеры! — Морган скривил губы и отдал флягу князю. — Спохватились! Сейчас они узнают, как мы поступаем с теми, кто стреляет по нашим солдатам. Белая тряпка ему весьма пригодится, чтобы перевязывать задницу.

Он решительно выступил вперед и встал, скрестив руки на груди.

Парламентер выглядел совсем не так, как те мужики, что скрывались в амбаре. Был он и ростом пониже, и с бородою пожиже, в черном просторном сюртуке и шляпе с опущенными полями. В одной руке он держал посох с белым полотном, а другой прижимал к телу деревянную резную шкатулку. При этом, как оказалось, он говорил по-английски.

— Я пастор Джонсон! — крикнул он издалека. — Я священнослужитель, у меня нет оружия! Не стреляйте!

— А у меня есть оружие! — рявкнул полковник Морган. — Много оружия, самого разного. И оно без промаха бьет по любому врагу, даже если он называет себя священником.

— Не стреляйте! — взмолился пастор, остановившись в десяти шагах от полковника. — Не надо кровопролития! Эти люди считают, что закон на их стороне. Они привыкли прогонять пришельцев с помощью оружия, потому что не верят в силу словесного воздействия. Но они никому не желают зла и хотят только одного — чтобы им не мешали жить в уединении. Это их право.

— Да что вы, преподобный? — Морган попытался изобразить удивление. — Позвольте спросить, и кто же дал им такое право — стрелять по моим людям?

— Улисс Симпсон Грант, президент Соединенных Штатов! Вы разрешите мне подойти поближе, чтобы продемонстрировать вам надлежащие документы?

— Демонстрируйте.

Скептически хмыкнув, полковник Морган изучил бумаги, извлеченные пастором из шкатулки. И чем дольше он их читал, тем медленнее жевал свою жвачку.

— Тут ничего не сказано насчет стрельбы, — произнес он уже не так воинственно, как прежде.

— Последний параграф! — Джонсон робко вытянул руку, пытаясь указать пальцем на приписку в низу листа. — Он внесен лично генералом Грантом! "Охрана вышеозначенных земельных участков… " — Ага, вижу! Как он неразборчиво писал, а еще президент. Не думаю, что Грант был слишком трезв в тот день. "… Охрана участков возлагается на самих жителей, которые могут применять для отражения нападения как любое оружие, находящееся в их собственности, так и прибегать к помощи вооруженных сил Территории Колорадо".

— Что же получается, полковник? — спросил князь. — Вы же еще и должны их охранять?

— Грант и не такие бумаги подписывал, — сердито насупившись, ответил Морган. — Что там у вас еще в шкатулке?

— Документы, подтверждающие права собственников. Но это мы обычно показываем каждому новому шерифу, когда он к нам заглядывает. Знаете, на этой должности в нашем округе редко кто задерживается больше чем на год.

— Считайте, что я ваш новый шериф. — Полковник забрал шкатулку из рук оторопевшего пастора. — Князь, помогите разобраться. Чует мое сердце, тут дело нечисто. Грант был слишком доверчив, но я-то знаю, на какие трюки способны эти эмигранты!

Салтыков бережно развернул пожелтевший лист, хранившийся на самом дне шкатулки.

— Что за бумажка? — спросил Морган.

— Поселенцы показывали ее местным шайенам, когда впервые прибыли в эти края, — объяснил пастор. — Видите ли, на индейцев весьма убедительно действовал сам ее вид. Этот внушительный герб в виде орла, и это количество статей, и сам размер… Шайены безоговорочно поверили, что эта бумага является чем-то вроде верительной грамоты.

— Но это же просто газета! Да еще иностранная!