Джек Ричер, или 61 час - Ли Чайлд

— И когда они уедут?

— Скоро.

— У тебя возникли с ними проблемы?

— Честно говоря, нет.

— Они поверили, что ты представляешь армию?

— Ни на мгновение. Но им сказали вести себя прилично, чтобы не возникло ненужных разговоров. Тот, кто всем там владеет, не хочет, чтобы ему испортили репутацию. Поэтому они вели себя мирно.

— Никто не владеет тем местом. Это общественные земли.

— Кому-то оно приносит прибыль, и он думает, что оно ему принадлежит. Байкеров он нанял, вот и все дела. Рабочие пчелы. А теперь они получили приказ уехать. Их перевели на следующий проект.

— Платон-мексиканец.

— Владелец.

— Ты нашел лабораторию? — спросил Петерсон.

— Я хочу посмотреть на товар, который захватили на парковке возле ресторана.

— Зачем?

— Так работает моя голова. Шаг за шагом.

Петерсон пожал плечами и повел Ричера за собой в коридор, а потом к комнате, где хранились вещественные доказательства. Перед дверью стоял стол, но дежурного за ней не было. Петерсон прошел мимо, вытащил из кармана связку ключей и отпер дверь.

— Подожди здесь, — сказал он.

Он вернулся через десять секунд с большим пластиковым мешком и прикрепленным к нему документом с четырьмя датами и подписями. Внутри Ричер обнаружил пачку, которую описывала Джанет Солтер. Солидный кирпич белого порошка, твердый и гладкий, завернутый в вощеную бумагу. На ней была карандашом нарисована корона, лента, три точки, три шарика, изображающие драгоценные камни.

— Вы проводили тесты? — спросил Ричер.

— Конечно, — ответил Петерсон. — Это метамфетамин. Нет никаких сомнений. Около килограмма, очень высокой очистки, почти лабораторной. Превосходное качество, если тебе нравятся такие вещи.

— И стоит двести тысяч.

— Миллион на улицах Чикаго, после того как порошок разделят на порции и перепродадут.

— Есть идеи относительно рисунка?

— Они всегда придумывают логотип. На этом рынке высоко ценят свою марку.

— А деньги, которые заплатил парень из Чикаго, вы тоже взяли?

— Конечно.

— Могу я на них посмотреть?

— Ты мне не веришь?

— Просто я люблю видеть такие вещи своими глазами.

Петерсон вернулся в комнату для вещдоков и принес Ричеру другой пакет. Такой же размер с такими же документами, прикрепленными к нему. В нем лежали пачки банкнот.

— Теперь доволен? — спросил Петерсон.

— Сколько времени тебе потребуется, чтобы столько заработать?

— С учетом налогов? Я даже думать об этом не хочу.

— А бумага действительно вощеная?

— Нет, нечто вроде целлофана или вощеной бумаги. Он пожелтел, потому что его взяли из старых запасов. Но с точки зрения фармакологии с ним все в порядке. Эта операция проводилась на высоком техническом уровне.

— Хорошо.

— Ты нашел лабораторию?

— Нет.

— А каменное здание видел?

— Только снаружи.

— Ты знаешь, что это такое?

— Нет, но я знаю, чем оно не является.

Ричер вернулся в общий зал и уселся за письменный стол в углу. Он снял трубку, набрал девятку, чтобы выйти на линию, потом номер, который никогда не забывал.

— Да?

— Аманду, пожалуйста.

Щелчок, гудение. Голос. Он показался Ричеру усталым и немного разочарованным.

— Я могла бы уже быть в Афганистане. Более того, если ты не перестанешь мне названивать, я могу подать документы на перевод.

— Еда там вполне приличная. Нет ничто лучше глазных яблок козла в йогурте, — сказал Ричер.

— Ты там бывал?

— Нет, но встречал тех, кто бывал.

— У меня нет для тебя новостей.

— Я знаю. Ты не смогла найти, как деньги попадают в армейский департамент.

— Я пыталась, но потерпела неудачу.

— Вовсе нет. Деньги до армии не доходили.

— Почему?

— Мусор привозят и увозят.

— И что это значит?

— Мы начали с ложного предположения. Мне рассказали о здании, принадлежащем армии. Маленькое каменное строение и дорога длиной в две мили. Я только что там побывал. Это не дорога, а посадочная полоса. И армия тут ни при чем, это база военно-воздушных сил.

— Ну, это кое-что меняет, — сказал голос из Вирджинии.

— До меня дошел еще один местный слух о пластиковых протезах для лиц, — сказал Ричер.

— Да, я видела такую запись. Существует досье. Очевидно, Пентагон получил ряд звонков от жителей Южной Дакоты. От штата и его администрации. Но это чепуха. Пластиковые лица всегда хранились неподалеку от метро. Зачем отправлять их в такую глухомань?

— Зачем они вообще нужны? Если все получат одинаковые ожоги, какое это будет иметь значение?

Ответа не последовало.

— У тебя есть знакомые в военно-воздушных силах? — спросил Ричер.

— Но только если речь не идет о секретных операциях.

— Может быть, там и нет никаких секретов. Возможно, самые обычные дела. Мы вернулись к началу, если строить какие-то предположения.

— Ладно, я сделаю несколько звонков. Но сначала я должна поспать.

— Спать будешь, когда умрешь. Это срочно. Взлетную полосу очистили от снега. Целых две мили. Никто не станет заниматься этим ради развлечения. Значит, кто-то или что-то должно появиться. И я видел заправщик. Возможно, он уже возвращался. Может быть, кто-то планирует отправить оттуда что-то очень тяжелое.

— Что-нибудь еще? — спросил голос после короткой паузы.

— Ты замужем? — спросил Ричер.

— А ты?

— Нет.

— А когда-нибудь был?

— Нет.

— И почему я не удивлена?

Она повесила трубку.

Было без пяти десять утра.

Осталось восемнадцать часов.

Петерсон сидел через два стола от Ричера и заканчивал разговор по телефону.

— УБН не проявил интереса. Их человек мне ничего не сказал, — заявил Петерсон, повесив трубку.

— Почему? — спросил Ричер.

— Он утверждает, что там нет лаборатории.

— Откуда он знает?

— У них есть спутники и термическое формирование изображений. Они изучили всю информацию, но нигде не нашли теплового излучения. И сделали вывод, что речь может идти только о сделках с недвижимостью. До тех пор, пока не будет доказано обратного.