Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем? - Михаил Делягин

Калининградская же элита остро переживает изматывающее отсутствие у федерального центра каких бы то ни было внятных представлений о стратегии развития этого исключительно значимого для России региона, окруженного со всех сторон по меньшей мере недружественными нашей стране членами Евросоюза. В условиях продолжающегося по инерции распада экономических и человеческих связей Калининградской области с остальной Россией (возможности стихийного наращивания хозяйственных связей практически ограничиваются превращением региона в «окно» по беспошлинному ввозу в Россию сложнотехнических товаров под видом их «отверточной сборки»[27]и транзитный пункт для российского экспорта) все более перспективной становится идея превращения Калининграда в «офшорную зону» для европейского бизнеса (включая вынос туда целого ряда европейских производств, ориентированных на обслуживание европейского же рынка). Представляется, что это неминуемо оторвет его от России в экономическом смысле и станет прелюдией для превращения бывшего Кенигсберга в «вольный город», так или иначе ассоциированный с Евросоюзом.

Региональная элита вряд ли с энтузиазмом относится к этой перспективе и на словах пытается найти какую-либо иную модель развития, но в условиях полного равнодушия правящей федеральной бюрократии альтернативы постепенного «отползания» от России – вплоть до последующего отделения – просто не существует.

Аналогичное «отползание» по тем же самым причинам в направлении в первую очередь Китая, а также Японии наблюдается и в Забайкалье, а также на почти всем Дальнем Востоке.

Таким образом, современный региональный сепаратизм носит преимущественно вынужденный характер и представляет собой специфическое «эхо» глубочайшей неадекватности современного федерального центра, создающей жесточайшее противоречие с улучшением объективных экономических условий из-за повышения мировых цен на экспортное сырье России.

Обычным же, наиболее простым и естественным «эхом» этой неадекватности и этого противоречия представляется протест, генерируемый региональными элитами. Он может проявляться самыми разными, как правило, глубоко скрытыми способами, однако в его основе лежит общее для основной части региональных элит осознание собственных интересов и, что исключительно важно, собственной ответственности перед населением регионов, принципиально отличающее их от последовательно безответственной федеральной правящей бюрократии.

Этот протест может принимать самые разнообразные конкретные формы, однако главной, наиболее значимой формой выражения протеста региональных элит представляется самая «тихая» и малозаметная, заключающаяся в поддержке или по крайней мере сочувствии протесту других социальных групп и слоев общества.

Значение этого скрытого сочувствия региональных элит неоценимо. Прежде всего, оно укрепляет уверенность протестующих в своей правоте, являющуюся главным источником их политической силы. Кроме того, сочувствие представителей власти, частично даже институционализированное, предоставляет гражданам России удивительные возможности по использованию для борьбы за свои права инфраструктуры правящей олигархии, пусть даже и региональной. Не стоит забывать, что именно с подобного сочувствия представителей власти к оппозиции начиналось победное шествие демократов к вершинам власти в Советском Союзе в конце 80-х годов прошлого века.

Помимо сочувствия, протест региональных элит будет выражаться, по всей видимости, и в разжигании управляемого и подконтрольного, по их мнению, общественного протеста на своих территориях. В тактическом отношении это будет восприниматься ими как элемент привычного повседневного торга с центром, а в стратегическом – как достаточно эффективный инструмент борьбы за восстановление политических прав, ставших привычными не только за 90-е годы, но и за первые годы текущего десятилетия.

Существенно, что основная часть этих прав региональных политических элит сама по себе отнюдь не ведет к подрыву целостности страны, обеспечивая лишь необходимую гибкость и адаптивность управленческого механизма. Соответственно, и поддержка общественного протеста хозяйственно-управленческими организмами, сложившимися в регионах, направленная на восстановление этих прав (но не на защиту личных эгоистических интересов руководителей соответствующих регионов, прямо противоречащих общественным интересам), сама по себе не угрожает целостности страны и является поэтому безусловно позитивным явлением, повышающим шансы России на выживание.

Абсолютной опорой современной правящей бюрократии были и остаются силовые структуры – спецслужбы и правоохранительные органы, переродившаяся часть руководства которых составила основу «силовой олигархии», ставшей в последние пять лет коллективным хозяином всей нашей страны.

Существенно, что, по крайней мере, некоторые личности, стоящие во главе современного российского государства, связаны с процессом перерождения части силовых структур в силовую олигархию значительно более тесно, а возможно, и более сознательно, чем кажется стороннему наблюдателю. В частности, специалисты фонда «ИНДЕМ», заинтересовавшись, когда же в России начался в значимых масштабах переход от простого «крышевания» бизнеса кадровыми сотрудниками ФСБ к установлению плотного коммерческого контроля за ним вплоть до его прямого захвата, провели специальное исследование. Результаты воистину поразили воображение: тщательный опрос значительного числа разумных и добросовестных российских предпринимателей с неопровержимой ясностью показал, что указанный переход начался не только не в 2003, но даже и не в 2000, а еще в 1998 году, практически совпав по времени с назначением В. Путина на должность директора ФСБ.

Это позволяет предположить связь конкретной модели взаимодействия бизнеса и государства, пик развития которой мы наблюдаем в настоящее время и неминуемое разложение которой приведет к системному кризису и вероятной революции, не только с определенными историческими обстоятельствами, но и со вполне определенной исторической личностью. Действующий президент России, таким образом, представляется не просто неправдоподобно удачливым чиновником, сумевшим воспользоваться уникальным стечением обстоятельств, но и в определенном смысле демиургом, создателем, – возможно, даже сознательным, – сложившейся в нашей стране общественно-политической системы. Таким образом, его президентство выглядит значительно более заслуженным, а опора на «силовую олигархию» – значительно более последовательной и внутренне органичной, чем представляется многим оголтелым критикам (особенно либеральным).