Очень странные Щеппы - Сэмюэл Дж. Хэлпин

Волшебник пожалел её и, взяв в ладонь горсть сахара, принялся его мять, пока не сформировал из кристалликов кубик.

– Окуни его в лекарство, – сказал он хворой сестре, – и ты никогда больше не ощутишь его горечи. А вместо этого познаешь все чудеса мира одновременно.

Другие сёстры презрительно заулыбались.

– Глупая Клария! – засмеялись они, когда волшебник ушёл. – Дурочка! Ты могла попросить о чём угодно, а удовлетворилась куском сахара!

Клария ничего не ответила и тихо вернулась к своим обязанностям.

Три другие сестры, окрылённые обретёнными силами, задумали отомстить королеве Маргарет, которую ненавидели из-за изгнания. И они изменили свою внешность. С помощью гребня, доставшегося сестре по имени Лён, они сняли цвет со свиной туши и соткали нежно-розовый шёлк, неотличимый по цвету от кожи, и он скрыл все их бородавки, и сёстры превратились в красавиц.

Придя во дворец, они представились тремя путешествующими чародейками, пришедшими развлечь юного сына королевы, принца Вильгельма. Королева обрадовалась и отправила их в покои принца, чтобы они продемонстрировали ему свою магию.

Оказавшись там, Драп посыпала кожу вокруг глаз принца синильным порошком, который сёстры использовали при стирке, и тот немедленно уснул. Затем она взяла ложку и вычерпала из его сердца всю сладость, сделав его угрюмым и бесчувственным. Обмётка вычесала все краски из его глаз и волос, и он стал похож на седого старца. Щёлочь подслушала с помощью раковины все мечты принца и вытянула их из его головы, оставив его опустошенным и неспособным говорить.

Покончив с этим, они взяли принесённую с собой корзину для белья и верёвки, спустились из окна покоев и никем не замеченные вернулись в домик у моря.

Увидев сына, королева впала в отчаяние и отправила гонцов на поиски того, кто мог бы его вылечить. Но трём сестрам этого показалось мало, и они решили воспользоваться всем тем, что отняли у юного принца, чтобы ещё сильнее наказать королеву. Драп, забравшая сладость из сердца принца, сварила из неё варенье, добавив бузины. Обмётка сшила шёлковое платье из цвета его глаз и волос. Щёлочь заключила мысли и мечты принца в книгу. Они отправили всё это королеве со словами, что лишь их магия способна сделать принца прежним.

Королева написала своему другу, тому самому волшебнику, чьего сына спасли сёстры, и, узнав о её беде, он тотчас понял, кто во всём виноват. Он отправился к сёстрам домой и спросил их, почему они так поступили.

– Мы жили в страхе, – ответила Обмётка, – и пусть отныне страх царствует вокруг нас, чтобы все знали, каково это – дрожать от страха и быть изгнанными и забытыми.

Клария бросилась волшебнику в ноги и взмолилась, чтобы он дал ей лекарство для принца.

Но волшебник покачал головой:

– Их силы возросли, и мне с ними уже никогда не потягаться. Лишь магия, струящаяся в их пальцах, способна положить им конец. Но принца всё ещё можно спасти. Дай мне крупицу от твоего кубика сахара. Я попробую сдержать их магию с помощью простого заклинания.

Волшебник отколол от белой скалы, на которой стоял дом, кусок породы, успевшей превратиться из-за мыльной воды в мел, и сказал:

– Мел будет вашим проклятьем. Где есть мел, ваша нога ступить не сможет. Ибо мел обладает особой магией. Он помогает строить дома. Творить слова. Мел покрывает лица важных дам, и его сжимают в руках дети бедняков.

Волшебник начал чертить вокруг трёх сестёр круг, но прежде чем он сумел заточить их внутри, сёстры запрыгнули в корзину для белья и, привязав к ней простыню, столкнули корзину с белой скалы. Клария об этом не знала, но Драп завязала вокруг её ноги бельевую верёвку, и когда корзина ухнула вниз, то утащила несчастную за собой. Клария разбилась о камни.

Ведомая магией сестёр, корзина поднялась в небо подобно чайке и, подхваченная арктическим ветром, полетела на север, пока они не достигли города, где никто не знал, как их зовут. И они стали носить шёлковые маски и строить козни местным жителям.

Волшебник спустился на камни, где лежала бедная Клария, и приподнял её искалеченное тело.

– Возьми из моего фартука кубик сахара, что ты дал мне, и положи его мне под язык, так он не растает от солёной воды, – попросила его Клария. – Он – наша единственная надежда на искоренение всего того зла, что творят мои сёстры. Ибо они забирают сладость и доброту, но когда-нибудь этот кубик сахара остановит их.

Волшебник выполнил просьбу и погрузил искалеченное тело в воду. И случилась невидаль. На лице Кларии выросли усы, кожу покрыла чешуя, рот стал шире, его заполонили острые как иглы зубы, а на месте рук и ног появились плавники.

– Ты не морская рыба, – сказал волшебник большому сому. – Плыви по рекам в древнюю землю, найди пещеру в самой глубокой реке, в городе, где деревья цветут, когда листья опадают, и жди: к тебе приплывет что-то деревянное и указывающее.

Клария сделала, как ей было сказано, а три сестры охотились за ней днём и ночью, желая отобрать могущественный кубик сахара. Но так её и не нашли, и до сих пор кое-где в Англии существует мудрая традиция прятать сахар.

Книга выскользнула из дрожащих рук Поппи и упала ей на колени. Теперь ей всё стало ясно. Всё стало очевидно. Кроме того, что именно ей нужно было предпринять. Эразмус был прав. Река Пена на самом деле была самой глубокой рекой в стране. Марли, должно быть, не до конца понимал, какие глубины скрываются под дном его баржи, иначе он бы им рассказал. Но он сказал кое-что другое: «Кошкам нужна кошачья еда»[2]. Поппи хотелось рвать волосы от досады – ну почему никто из них не прислушался к Митси? Всего этого бы не произошло, если бы они обратили внимание на её слова, и, что самое главное, это помогло бы узнать правду. Настоящую правду о том, кто такие Щеппы – что они такое.

Собрав всё необходимое в своей спальне, она аккуратно сложила в рюкзак:

Бесшумно закрыв за собой входную дверь, Поппи послала в небо воздушный поцелуй для бабушки в смутной надежде, что он отразится от космического спутника и срикошетит прямиком в бабушкину больничную койку, и побежала в сторону церкви.

Девятнадцать Туннель

Окна баржи Марли были темны, когда Поппи спустилась на берег. Единственным источником света во всём лесу был фонарик её мобильного телефона, которым она подсвечивала себе путь между грудами ржавого хлама.