Британский качок - Сара Ней

представляешь насколько. — Она издевается надо мной.

— Разве это плохо?

Джорджия откидывает голову назад, чтобы посмотреть мне в глаза.

— В мире, где каждый парень просто хочет потрахаться и ведет себя как придурок, нет, это не так уж плохо. Это хорошо.

Я пожимаю плечами.

— Меня постоянно изводят из-за акцента. Думаю, некоторые люди ошибочно принимают это за напыщенность.

— Напыщенный, нет. — Она хихикает. — Правильный, да.

— Ты тоже правильная, знаешь ли.

— Неужели?

— Да.

— Хм, — мурлычет она, все еще находясь всего в нескольких сантиметрах от моего лица. — Думаешь, я хорошая девочка?

Я делаю еще один вдох, в ее словах слышится дерзость.

Вызов согласиться с ее утверждением.

Но я не собираюсь этого делать. Не собираюсь говорить ни слова. А просто позволю ей верить в то, во что она хочет верить, вместо того чтобы начинать с ней спорить.

Правда в том, что я действительно думаю, что Джорджия хороший человек, несмотря на трудное начало, которое у нас было. И понимаю, почему она тогда это сделала, потому что понимаю, каково давление со стороны сверстников.

Теперь я знаю, что она не поверхностный человек; Джорджия веселая и оптимистичная.

Добрая, щедрая и милая.

И, говоря о милом, ее дыхание пахнет мятой. Ее кожа пахнет миндалем и маслом ши — тем же лосьоном, который она вчера оставила на кухонном столе, и которым я натер руки, думая, что это крем для рук.

— Я думаю, что ты хороший человек, да. — Я сглатываю, не желая использовать фразу «хорошая девочка» — это почему-то кажется слишком сексуальным и интимным, и я сильно сомневаюсь, что ей было бы приятно.

Я не думаю, что большинству молодых женщин нравится, когда их называют девочками, или милыми. Или хорошими.

Это как-то уныло и занудно, хотя совсем не то, что это значит.

— Хороший человек, — повторяет она, выдыхая. — Значит, не дерзкая засранка, которую ты встретил в доме регби?

— Я не держу на тебя зла. Тебе нужно отпустить это. Если, конечно… — Я оглядываю ее с ног до головы. — Ты не планируешь снова издеваться над кем-то.

— Нет! — торопится сказать она. — Я бы никогда… не сделала это снова, ты же знаешь. Это не я, и с тех пор больше не общалась с теми девушками из моей команды.

Я заметил, что Джорджия отделилась от них, но не был уверен в точной причине. У меня были свои подозрения, и теперь они подтвердились.

Девушка щелкает меня пальцами по носу, на ее губах играет улыбка.

После того как заканчивает прикасаться к заживающему порезу на моем рту, начинает исследовать другие места. Скользит кончиком пальца по переносице, которая была сломана по меньшей мере три раза, затем еще раз по моей брови, по-видимому, ей нравится тот факт, что они густые, если судить по приподнятому уголку ее рта.

Хотел бы я прочесть ее мысли.

Мне бы хотелось, чтобы она сказала, о чем думает, чтобы мне не пришлось лежать здесь, пытаясь угадать.

Я отчасти хотел бы, чтобы она поцеловала меня прямо сейчас.

— Наверное, мне не следовало так прикасаться к тебе… Теперь я чувствую себя странно. — Она наконец-то говорит мне то, что у нее на уме. — Прости.

— Знаешь, — медленно начинаю я. — Ты слишком часто извиняешься. В прикосновениях к моему лицу нет ничего плохого. Все, что ты делаешь, это смотришь на мои порезы и синяки. В этом нет ничего особенного.

— Я правда слишком часто извиняюсь?

— Достаточно часто, чтобы я заметил, — говорю я, не желая, чтобы она чувствовала себя плохо. Но Джорджия действительно просит прощения больше раз, чем она думает. — Не то чтобы это имело большое значение. В мире есть вещи и похуже, которые кто-то может сделать, и извинения не входят в их число. Даже не возглавляет список правонарушений.

— Ты прав, это правда. Если это худшее, что я делаю, кроме того, что случайно приглашаю не того парня на свидание… — Теперь она поддразнивает, начиная выглядеть усталой, веки немного отяжелели.

Джорджия отстраняется, чтобы откинуться на подушки, на которых лежала ранее, и с легкой улыбкой смотрит на меня.

— Что будем делать в Вегасе? — почти шепчет она. Ее лицо выражает умиротворенное спокойствие.

«Не спать в одной постели», — хочу проворчать я.

— Думаю, было бы здорово полежать у бассейна хотя бы несколько часов.

Здесь хорошо, но в Неваде, должно быть, действительно тепло, и плескаться в прохладной воде с бокалом в руке звучит чертовски фантастично.

Кроме того, я не могу вспомнить, когда в последний раз был в воде, которая не была в душе, или из шланга на вечеринке в летнем доме.

— Это было бы весело. Нужно будет упаковать купальник. — Джорджия зевает. — Вообще нужно начать составлять список.

— Ты во всем разобралась?

— С конкурсом? Да, я разговаривала по телефону с организатором, потому что у меня было несколько вопросов, и она была мила. Мне лишь нужно было назвать имена двух человек, которые поедут — ты и я, — и она отправила мне по электронной почте форму, которую я должна заполнить, для налогов. — Это заставляет ее стонать. — Я понятия не имела, что должна платить налоги с подарков, ты можешь себе представить?

— Вроде того. Хотя не настолько хорошо знаком с американскими законами.

— Налог на подарки. — Она корчит гримасу. — Если бы я выиграла машину, мне пришлось бы продать ее только для того, чтобы заплатить дурацкий налог.

— Ты уверена, что хочешь отправиться в это путешествие, Джорджи? Нам необязательно — вместо этого мы можем отправиться в дорожное путешествие.

Она смотрит на меня пристальным взглядом.

— Ни за что.

Хорошо. Ладно.

Я отступаю, когда она зевает, закрывая глаза, прежде чем снова опустить голову. Эм… не похоже, что она торопится уходить — значит, планирует спать здесь, в моей постели?

Должен ли я сказать ей, что она не может остаться?

Мне никогда не удастся заснуть, если она будет лежать здесь, вкусно пахнущая и потрясающе выглядящая.

После нескольких минут молчаливых дебатов я оглядываюсь только для того, чтобы обнаружить, что девушка уже спит, выглядя очаровательной и хорошенькой, завернувшись в мое одеяло, натянув его до подбородка.

Мне тоже не требуется много времени, чтобы уплыть по течению.

Когда просыпаюсь посреди ночи, вокруг кромешная тьма. Я не уверен, который сейчас час, но, должно быть, уже поздно, потому что солнце еще не начало всходить. Нет смысла вставать или даже проверять свой мобильный, и мне не нужно писать…

Чье-то тело прижимается ко мне спереди, задница прижимается к моему члену, и я лежу неподвижно, боясь пошевелиться хоть на сантиметр.