Плюсик в карму. Книга вторая - Елена Штефан

— Кому-то ж надо похлопотать, дабы не пропали труды великих охотников. — Ольга отвечала так кротко, так вежливо, что великие охотники усовестились по второму разу. Первый раз был вчера, когда стал понятен масштаб «мясного бедствия». Корма к утру не готовы, сумерки уже подступают, а жара и не думает спадать. Ольга не иронизировала (ну, может, совсем чуточку), когда говорила о великих трудах. Они действительно помогли, эти великие царедворцы.

Надменные и вздорные сукины дети?

А то ж!

Но и достойные дети великих родов! Маги, которые помнят: дала судьба силу — отслужи.

Ольга не от избытка энергии в город моталась — дело делала. Эрик это понимал, но все равно раздражался — без спроса!

— Да вы бы и не узнали, — пожала плечами Ольга, — если бы не нгурулы. Я же быстро вернулась. Теперь после обеда поеду. — И тут же лукаво добавила: — Вы же позволите?

Ну не рассказывать же королю, что всего-то познакомила Серафиму с Агавом и оставила их готовить место под торговлю в мясном ряду. Дальнее и незавидное, но какое уж досталось по позднему времени. Что наладила Митьку найти в околотке приснопамятного стражника Орса Бомеса, того самого «главного разводящего», с которым познакомились в знаменательный день, когда нашли Семеныча. Мит должен был передать служивому просьбу оборонить от разбоя наивных хуторян и не попустить урона. А уж хуторяне отблагодарят. Им порукой седая госпожа. Помните? Да-да, с короткими волосами.

И шматище дефицитной вырезки, упакованный в диковинную иномирскую сумку, в доказательство — хоп. Да шепнуть: это фруксятина, клянусь шельмами! Еще вчера бегала!

Митьке до слез жалко было отдавать пластиковый пакетик, но уши было жальче — тетя Сима бы не пощадила, у нее рука легкая только волосы стричь. А пакеты — дело наживное. Да и права тетя Ольга: подношение должно быть красивым. Митька довел стражника до места и помчался выполнять другое поручение — присмотреть пяток посудин помельче, чем штоф.

Зачем такие подробности начальству? Совсем без надобности. У нее другой вопрос. Они с Павлом сегодня это обговорили утром и решили, что нужно действовать. Грех не воспользоваться обстоятельствами — в столовой полно народа завтракает, обслуга, опять же, шныряет. Немного смахивает на шантаж, но… Заговорила довольно громко, так, чтоб за ближайшим столиком услышали:

— Позвольте передать просьбу Павла. Он знает, что его противники по будущему поединку арестованы, и просит выпускать их хотя бы на некоторое время — для тренировок.

Оба великих наездника молчали, ожидая продолжения. Судя по тому, как синхронно и без промедления были отложены приборы, сентенция собеседницы их заинтересовала.

— Павел считает, что его победу нельзя будет счесть безупречно честной, если противников насильственно лишить возможности держать себя в форме.

— Он так уверен в победе? — снасмешничал гость с запада.

— О, бойцовские качества моего племянника я обсуждать не возьмусь. Мальчик хочет поступить достойно, и только.

— Вы, госпожа туэ, судя по всему, не согласны с таким решением?

— Я верю в здравый смысл Павла. — И плечиком дерг. Кто не дурак, тот понял: будь ее воля, она арестантов и кормить бы перестала, и вообще о них забыла. Пусть хоть трухой развеются. Магическая уборка в крепости действует исправно, а в привидения советская девочка Оля ни разу не верит. Вот.

И вообще. Она свое слово сказала. Кто хотел услышать — услышал.

Вопрос о третьем заключенном не поднимался.

Уж кем-кем, а Рансу Ольга не интересовалась. Узконаправленный склероз у нее случился. Иначе знала бы, что поднос с едой, оставляемый прислугой под дверью, все это время опустошают только один раз в день. Раим помнил свой промах с туэ Ламсом и на несколько минут освобождал бывшего друга от заклятья неподвижности. Проморгаться, размяться, оправиться, ну и поесть. Один раз в сутки. Он мог бы и чаще, но в первый же раз Рансу попытался атаковать магией — резерв-то полон. Ну, как попытался, так замер. В раскорячку на полусогнутых, с отведенной в замахе рукой и открытым ртом. Так сутки и простоял в назидание. А как отпустили — завалился, воя от боли. Помогло — больше не дергался и перед очередным сковыванием старался принять максимально удобную расслабленную позу. Жестоко? А ты имя мага не позорь. По поводу предполагаемого раскаяния Раим Доброхотович иллюзий не питал. Но Ольге об этом знать не нужно.

— Вы сейчас на хутор, дорогая? К Павлу? Возьмите Свапа.

Павел?

Этот странный, ненормально спокойный мальчик тоже вызывал все больше любопытства. Еще вчера вечером он изумил всех, кроме Ольги, требованием отпустить его на хутор. Казалось бы, ну что ему делать на хуторе? На ногах еще держится не так чтобы уверенно. Зачем ему туда, в эту мясоразделочную вакханалию?

— Правильно, Павлуш, — поддержала парня любящая тетя. — На солнышко, на воздух, к людям. Там болеть некогда.

Надо признать, с неудовольствием отметил Эрик, это сработало. К обеду Пашка уже передвигался без палочки-подпорки, которую сам же выломал из ближайшего куста, стоило ему появиться на хуторе. А иначе — никак. По ровным камням крепости ходил — пошатывался. А по взгоркам и скользкой траве как? А вот так. С посохом. И только пешком, хотя преданная Тыря транспортировала бы его, куда дорогой друг укажет.

Чуть позже Эрик увидит в воспоминаниях Жеха, как Пашка каждый час вставал и выполнял какие-то упражнения. И ведь не просто так сидел — дело делал. То ножи точил, то гролятину трепал в помощь деду Ажуру, а то и вставал к корыту, в котором корм вымешивали до однородности, орудовал веслообразной мешалкой. Пусть пять минуточек, но с полной выкладкой. Тяжелая работа, кстати. Все тело задействовано. Кто хоть раз сухую смесь для бетона вымешивал, тот знает. Жех отмечал это с уважением: какую бы работу парень ни выбирал, все требовало немалых физических усилий. Гролятину трепать — нагрузка на кисти рук. Ножи точить — другие мышцы. И через каждый час какие-то немыслимые упражнения, которые у Жеха, впрочем, удивления не вызвали — обычная разминка. Зато пробудили немалый интерес Ована. Скрутки от стоп до шеи, растяжки, пресс. Медленно, без фанатизма, но каждый час по два-три подхода. Пашка целеустремленно возвращал ослабленному телу былую выносливость. Подходило время — разувался, вставал босиком на траву и… Тут же рядом образовывалась Тыря и терпеливо ждала своего звездного часа — держать Пашке ноги, когда тот качал пресс. А потом, вместо награды, Пашка учил с ней слова. Тёть Оля любит поболтать с нгурулами, но это не так просто — любое слово нужно образом подкрепить. Сегодня они учили слова «отнеси» и «принеси». Носить Тыря училась как бегом — это же весело, — так и через подпространство. Щене ведь вес не важен, если это не живой вес. Дайте ей только зубами ухватиться и чу-уть с места сдвинуться. Дёрг — и корзина подготовленной к продаже вырезки уже не у разделочного стола в центре хутора, а в трехстах метрах — у ледяного погреба.

— Зачем? — полюбопытствовал Ован, присаживаясь рядом с Пашкой на травку. — Словами командуешь зачем? Щену учишь.