Камешек в жерновах - Сергей Малицкий

— Алтарь! — гордо произнес малыш, убедившись, что волков нет.

Саш вслед за шаманом взглянул в глубину ущелья. В отдалении зеленела какая-то дымка, стены ущелья чем дальше, тем все более становились пологими, но главным было то, что туда, в неизвестность, вела самая настоящая дорога, которая начиналась как раз от этих трех ступеней перед зеркальным квадратом.

— Это дверь, — мертвенным голосом произнес Леганд.

— Какая дверь? — не понял Тиир.

— Та, которая не откроется уже никогда!

Леганд медленно прошел вперед, поднялся по ступеням, провел руками по зеркальной поверхности, по каменным листьям, растерянно оглянулся:

— Саш, а ведь это, наверное, единственное сооружение, построенное твоим предком, которое дожило до наших дней!

— Что это? — Саш вдруг охрип.

— Ворота Дье-Лиа! Каменные цветы Дьерга! — торжественно произнес Леганд.

— Неужели это не сказки?! — растерянно прошептал Тиир.

— Порой мне самому кажется, что все происшедшее со мной сказка, — пробормотал старик. Он прислонился щекой к камню, обернулся: — Однажды врата Дьерга увидел Бренг и понял, что исполнять его сумасшедшие планы будет именно Арбан! А там, — Леганд махнул рукой в сторону равнины, — там и стояла священная столица Дье-Лиа!

Ближе к полудню косые лучи Алателя почти достигли узников, наверху показались безучастные лица нари, решетка сдвинулась, и на дно ямы опустилось ведро с водой. Затем упало несколько лепешек.

— Праздник у них там, что ли? — утомленно прохрипел Латс, но вслед за Даном и Баюлом напился, размочил лепешку, чтобы разжевать ее лишенными зубов деснами, даже попытался умыться.

Наевшись, Латс задремал, а когда свечерело и Дан, успев обломать о плотный грунт ногти, понуро уселся у земляной стены, их враг, бывший и, как казалось мальчишке, нынешний, хрипло заговорил:

— Не бойся смерти, парень. Особенно когда она дышит в затылок. Я вот смерти не боюсь. Поэтому и одарял ею многих. Неужели ты, когда выходил из Эйд-Мера, собирался выжить? Такая сейчас похлебка заваривается, в ней если не все, то многие растворятся. Вот и твой черед… И мой… Что там обещал тебе нари? Подвиги, которые прославят твой род? Спасение родной земли от погибели?… А смерть обещал? Или ты для собственной славы старался? Зря… В этом вся разница: кто-то спасает мир для самого себя, а кто-то мир ради самого мира. Первый думает о себе, о том, чтобы и мир был спасен, и кошмары ему не снились по ночам о невинно убитых, и о том, как он будет жить в спасенном им мире. Второй не считается ни со своей смертью, ни со смертью невинных, более того, сам убивает вармы, чтобы сохранить лиги. Второй не всегда достигает цели, даже если цель его невелика и он готов ради нее расстаться с собственной жизнью, но первый не достигает ее никогда. Он скорее захлебнется собственной добродетелью!

— Говоря о вторых, на себя намекаешь? — поинтересовался Баюл. — Слышал я уже такие речи. Еще от отцов Гранитного города. И тебя, наверное, Катран твой на этот путь наставил. У сильных мира одно требование — не сомневайся. Не сомневайся, и все будет хорошо, а уж если тебе самому придется для этого погибнуть, то все равно не сомневайся. Жизнь элбана — это мимолетная вспышка на пути времени, так вспыхивай, чтобы осветить путь великим. Они-то, как правило, умирать не собираются!

— Глупец! — Латс погасил мимолетную усмешку. — Тот, кто торгуется, не только никогда не платит истинную цену, но порой не получает и того, за что заплатил. Сомневайся перед дорогой, а уж если ступил на выбранный путь, прочь сомнения.

— Что ж ты, такой умный, умираешь в грязной яме? — взорвался Баюл. — Или мир тобой уже спасен? И кто назначил тебя в спасители? И от кого ты его спасаешь? А не от таких ли, как ты, нужно его спасать?

— И от таких, как я, — тоже, — с усмешкой согласился Латс. — Да и не спасал я никакого мира. Я служил… его спасителю. Его хранителю, если хочешь знать. Ты не поймешь…

— А по мне, не хочу быть ни первым, ни вторым, — неожиданно сказал Дан. — Точнее, симпатичен мне первый, только не такой он. Он не о себе думает. Я не о себе думаю. — Дан почувствовал, что губы у него дрожат, но глубоко вздохнул и продолжил: — Да. Я не хочу умирать. Но сражаюсь не ради себя. Ради друзей. Ради тех, кого ты, Латс, с легкостью готов лишить жизни. А если Эл-Айран можно спасти, только уничтожив лиги элбанов, я не стану на сторону такого спасителя.

— Ты уже на его стороне, — холодно заметил Латс. — Впрочем, ладно. Я открою тебе глаза на то, что происходит. Великий Катран не ошибся. Долгие годы он сохранял в храме Эла найденный им священный светильник. Долгие годы он сохранял Эл-Лиа от гибели. Долгие годы он растил помощников, способных выполнить предначертанное.

— Таких, как Валгас или ты? — сдвинул брови Дан.

— И что же угрожало Эл-Лиа? — перебил мальчишку Баюл.

— Таких, как я, — задумчиво вымолвил Латс, не слушая банги. — А Валгас не человек Катрана. Валгас — камешек в жерновах судьбы. Как и любой из нас, впрочем.

— Если в жернова сыпать камни, они могут прийти в негодность, — не унимался банги. — Ты не ответил! Что угрожало Эл-Лиа, по твоему разумению? И о каком предначертании ты говоришь? Чье это предначертание?

— Самого могущественного элбана в Эл-Лиа — Катрана, — прикрыл глаза Латс. — Он не только маг, но и прорицатель. И все, что я пережил, убеждает меня в точности его предсказаний. Сейчас мне даже кажется, что он вновь где-то рядом. Мне часто так кажется… Катран может оказаться где угодно… Не так давно он постучал рано утром в дверь моего дома в Эйд-Мере и сказал, что, когда Алатель поднимется над горами, я должен быть готов к преследованию отряда Хейграста, который пойдет через мертвые земли. Как же я пройду через северную цитадель, спросил я его. Слушай, ответил мне Катран, слушай, и ты скоро услышишь звук рога. И все начнется. Не пройдет и полдня, как ворота северной цитадели откроются настежь. Иди к Валгасу, скажи ему, пусть тоже слушает. А потом пусть дает тебе серых воинов, пса и отправляет за Хейграстом. Отряд оружейника найдет Рубин Антара, Латс, сказал мне Катран, Валгас с готовностью пошлет тебя за Хейграстом, едва узнает о цели оружейника, но сделай так, чтобы Хейграст не промахнулся. Чтобы камень не попал ни в чьи руки, кроме рук древних.

— Чем же так Катрану приглянулись древние? — Баюл сморщил нос и чихнул. — И кого ты имеешь в виду? Ари? Или даже валли? А может быть, демонов, которые, похоже, разгуливают по равнинам Эл-Айрана?

— Я говорю с ним. — Латс ткнул дрожащим обрубком пальца в сторону Дана. — У него был Рубин. Он может не верить мне, но должен слышать мои слова. Или ты думаешь, что я болтун? Вот! — Он растопырил изуродованные ладони. — Им я ничего не сказал, а парню должен сказать. Ты должен знать, Дан! Воля Катрана заставляет меня говорить, он где-то рядом, я чувствую!

Дан вздрогнул, вскочил на ноги, задрал голову, всматриваясь в сереющее небо. Ничего…