Дроу живучий 2, или Они иногда возвращаются! - Елена Беседина

Шумно фыркнув, закрыл глаза и спрятал морду под крылом. Надо все-таки успокоиться и попробовать заснуть. Как назло, еще недавно бывший таким настойчивым, сон от меня сбежал. Уши сами собой разворачивались в сторону ванной комнаты и пытались уловить малейший звук. С моим теперешним слухом это оказалось несложно. По доносившемуся плеску и шороху я мог достаточно четко составить маршрут передвижения Миира. Почувствовав, что он уже вот-вот закончит, я резко замер и крепко зажмурился, делая вид, что сплю. Игнорировать направляющиеся ко мне легкие шаги, ничем себя не выдав, было сложно, но я справился. Интересно, что он будет делать, я ведь улегся поверх покрывала. Если начнет будить, чтобы его вытащить — даже не знаю, что сделаю. Мне вообще отчаянно хочется устроить банальный безобразный скандал, выплеснув тем самым накопившийся негатив, но основной пик раздражения уже миновал, и я более-менее держу себя в руках. Вообще, никогда не любил участвовать в сценах бурного выяснения отношений и не считаю это правильным. К тому же, еще неизвестно, как рыжий на подобное отреагирует. Так что, не стоит оно того! Расставлять точки над всеми буквами алфавита будем на трезвую голову.

Тормошить Альнмиир меня не стал. Кровать оказалась достаточно большой, и одеяло, соответственно, тоже. Рыжему хватило того куска, что был в свободном доступе. Я почувствовал, как матрас прогнулся, и, когда Миир залез под покрывало, оно слегка натянулось подо мной. А еще я почувствовал, что жених улегся ко мне практически вплотную, едва-едва не касаясь. На удивление, это показалось совершенно правильным и нисколько не раздражающим. Я сам не заметил, как успокоился и уснул, убаюканный шедшим от эльфа теплом.

Тело наполняла сладкая истома и слабость, хотелось мурлыкать и тереться об источник тепла. Легкие чувственные прикосновения к обнаженной коже порождали всплески яркого удовольствия, с каждым мгновением набирающего обороты и, словно приливная волна, затопляющего сознание. Я крепко спал и в уютной темноте не видел того, кто ласкал меня, да и не хотел этого, даже не пытаясь открыть глаза. Все было абсолютно правильно, так, как и должно было быть. Чужие руки и губы, становясь все настойчивее, блуждали по телу, надолго останавливаясь в самых чувствительных местах и обжигая наслаждением, переносить которое становилось все труднее. Стоны, самостоятельно срывающиеся с губ, помогали избавиться от малой толики того удовольствия, что распирало меня изнутри, но его было слишком много, словно бы я весь превратился в натянутую до предела струну, которую ни на секунду не оставлял в покое умелый музыкант. В какой-то момент я все же не выдержал, не сдержался. С громким вскриком струна лопнула, удовольствие перехлестнуло через край, искрящейся обжигающей вспышкой прокатившись по телу и принеся следом за собой воздушную легкость и полное удовлетворение.

Через некоторое время — затруднюсь определить точно, сколько минут прошло, — я отстраненно отметил, что проснулся и уже довольно долго меланхолично разглядываю балдахин над кроватью. Он оказался вовсе не черным, а темно-темно-синим с мелкими блестками. Если долго смотреть, начинало казаться, что это звездное небо. Красиво…

Глубоко вздохнув, скосил глаза вниз. Там, прижавшись щекой к моему животу, расположилась рыжеволосая голова Миира. Огненные пряди живописно разметались по кровати, ярким пятном выделяясь на скомканном темном покрывале. Сам Альнмиир с комфортом устроился у меня между ног и неторопливо выводил кончиками пальцев узоры на бедре. Мы оба были полностью обнажены. Еще раз вздохнув (все-таки голова была тяжелая и ощутимо давила на желудок), я немного поерзал. Рыжий тут же встрепенулся и повернулся лицом ко мне, упираясь локтями по бокам от моей талии и чуть приподнимаясь.

— Проснулся? — спросил он и, получив закономерный кивок, немного неуверенно улыбнулся. — Как настроение?

Уткнувшись носом мне в солнечное сплетение, Миир выжидательно замер, блестя печальными глазами из-под упавших на лоб волос. Он выглядел настолько умильно и был так похож на провинившегося щенка, нерешительно виляющего хвостиком и готового по первому же сигналу с ног до головы облизать любимого хозяина, что мои губы сами собой расплылись в широкой улыбке.

— Замечательное, ты придумал шикарный способ меня будить. Всегда бы так.

А что, просыпаться от оргазма, разве это не круто? Получив одобрение, Альнмиир резко преобразился. На место милого щеночка пришел большой и опасный желтоглазый хищник. С поистине звериной грацией скользнув по мне вверх, не забывая по дороге покрывать проплывающие под его носом части тела короткими щекотными поцелуями, Миир замер, напоследок легко коснувшись губами улыбающегося рта и пристально уставившись в глаза.

— Ты больше на меня не злишься? — с заметной долей напряжения в голосе тихо поинтересовался он.

Я нахмурился и задумался, автоматически перебирая пальцами шелковистые рыжие пряди, так удачно подвернувшиеся под руку. Вздохнув, честно признался:

— Нет.

Злости действительно не было, словно бы она, отгорев ярким пожаром, потухла, не оставив после себя даже угольков.

После моего ответа Миир весь засветился, я почти физически ощутил его облегчение и радость. Нахмуренные брови распрямились, напряжение ушло с лица, его место заняла широкая улыбка.

Чтоб жизнь кое-кому малиной не казалась, я поспешил продолжить:

— Но мне все равно обидно.

И это тоже было правдой. Ощущение того, что меня подло обманули, никуда не делось. Помнится, нечто подобное я испытал, когда сосед Вовка, который был на пять лет старше, с понтом дела поведал шестилетнему мне, что Деда Мороза на самом деле нет, и это все посторонние переодетые дядьки. Ощущение того, что самое светлое и волшебное макнули в вонючую лужу, коробило изнутри… Не люблю взрослеть, хотя уже давно пора было бы привыкнуть — чай, не шесть лет, — но вера в чудо и сказку во мне, как оказалось, неискоренима…

Улыбка Альнмиира тут же подувяла.

— Котенок, прости, — виновато шепнул он, легко касаясь моих губ своими и начиная покрывать поцелуями все лицо. Я невольно зажмурился и наморщил нос. — Такого больше никогда не повторится. Поверь, я люблю тебя, и никто мне больше не нужен.

Тихий голос Миира, не прекращающего шептать искренние — я прекрасно это чувствовал, — признания, перемежающиеся обжигающими поцелуями, заставил кровь прилить к лицу. Было очень приятно и безумно смущательно. Горло перехватило спазмом.

Ну, блин. Еще мне разреветься от переизбытка чувств не хватало…

Черт. Я — тряпка… Вот взял и все простил. Эх…

Чуть отстранившись, Миир перевернулся на спину и перетащил меня на себя. Не сопротивляясь, я удобно устроился в кольце рук у него на груди и, уткнувшись носом в ключицу, замер. На душе стало удивительно спокойно и уютно. Будто и не случалось ничего плохого.

Немного поблаженствовав, я зашевелился.

— Требую компенсации морального ущерба! — решительно заявил я, выскальзывая из объятий и усаживаясь верхом на живот жениха. Думаю, стоит воспользоваться моментом.