Купель Офелии - Мария Брикер

– Развод? – опешил Терехин.

– А что тебя удивляет? Криста добилась своего, разрушила наш брак. Она с самого начала была настроена против меня. Я терпела, думала: стерпится – слюбится. Куда там! Девчонка постоянно ревновала меня к Русу и портила нам жизнь.

– Ты сама свой брак разрушила, начав за спиной у мужа спать с его другом, – жестко возразил Ванька.

– Много ты понимаешь! Женщину должен кто-то любить, а Руса уже давно интересует только бизнес. И Кристина. Я для него всегда была просто вещью, красивой куклой. Он наигрался и поставил меня в шкаф, за стекло, чтобы демонстрировать друзьям и тешить свое самолюбие.

– Ушла бы, да и все, зачем себя мучить, – проворчал Ванька, поймав себя на мысли, что Донателла явно переигрывает. Все высокопарные фразы, словесные красивости, выражение лица либо игра, либо… Боже мой, только сейчас до него дошло, что Дона тупа, как блондинка. Вот отчего ему скучно стало, когда он узнал ее ближе. С ней даже поговорить было не о чем. Возможно, в постели она богиня, но так как спать с ней Ванька не планировал, пришлось просто пить.

– Глупый ты. Молодой и глупый, – театрально вздохнула Донателла. – В общем, я прочитала ваш сценарий, и у меня внутри что-то екнуло – вот оно, решение! Люди с нестандартным мышлением обязательно поймут логику графа и отыщут журнал, потому как Беркутов сам из стаи белых ворон. Уговорить Руса перенести реалити из запланированного особняка в эти развалины не составило труда. Белгородский идею воспринял с восторгом.

– Почему нам не сказали?

– А зачем? Вы кто вообще такие, чтобы отчитываться перед вами? – нахально спросила Донателла.

Ванька решил не развивать тему и даже не обиделся. Тревога за Кристину и Чебурашку вытесняла все прочие чувства.

Как ни в чем не бывало, Дона продолжила рассказ о своих подвигах.

– Антон настоял на том, чтобы оставить здесь все в девственном виде, только генеральную уборку сделать. Белгородский не возражал. Оборудование смонтировали быстро, поставили блокаторы сотовых, систему охраны, провели электричество, отрегулировали водоснабжение, завезли мебель по минимуму. Когда все было завершено, нам осталось только куда-нибудь отослать Руса, чтобы не мешал. Придумывать ничего не пришлось, помог случай: на одном из заводов в Штатах что-то произошло, и он спешно уехал, развязав нам руки. Думаешь, я из-за денег на эту авантюру пошла? Да плевать мне на деньги! Я росла в спартанских условиях, в нищей семье, могу обходиться минимумом. Никуда я не собиралась бежать с Антоном, и журнал мне этот не нужен. Я просто хотела сделать феерическое шоу, которое оценит Рус. Чтобы он взглянул на меня другими глазами, не как на безмозглую куклу, а как на профессионала. Я ведь тоже ВГИК окончила. Я мечтала вручить ему готовый материал и доказать свою состоятельность… Что-то я разоткровенничалась с тобой, друг мой, – усмехнулась женщина. – Вываливаю все, как исповеднику перед смертью.

Ванька молчал, сказать ему было нечего. Донателла, не найдя в его лице сочувствия, закрылась. Помолчала немного, потирая мизинцем переносицу. Ванька почесал руку, шею и грудь.

– Жаль, что ты ничего не понял, – печально сказала она. – Впрочем, какая разница…

Ванька понял все, но снова промолчал. Неудовлетворенные амбиции, обиды, комплексы, зависть, ревность – нормальные эмоции нормальных людей.

В дверь снова забили кулаками.

– Вань, Мотя сказала, что ты тут, – заорал Семен. – Что ты там делаешь? Открой дверь!

– Сейчас приду, – с раздражением откликнулся Терехин.

– Вань, надо решить одну проблему, причем немедленно, – послышался строгий голос Галочки. – Без твоего согласия я не могу ничего сделать.

– Иду! – крикнул Ванька.

– Прикинь, мы Филарета откачали! – не отставал Сеня. – Открывайте дверь, вашу маму!

– Минус один труп, – равнодушно улыбнулась Белогородская.

– Дона, я Зебельмана, Пашу и Казимира отправил в лес, – сообщил из-за двери Лукин-старший. – Что делать дальше?

– Тоже иди в лес! – огрызнулся Терехин.

Донателла усмехнулась.

– Ладно, пора подводить итог. У нас два варианта выхода из тупика. Вариант первый: сидеть и ждать, пока вырубится резервный генератор. Возможности его небезграничны. Полагаю, заправки хватит дня на три-четыре. Вариант второй: собраться и найти этот гребаный журнал. Найти быстро. Уверена, как только он отыщется, мышеловка откроется. Вопросы есть? Если нет, иди занимайся делом. А я, пожалуй, немного полежу. Что-то мне нехорошо, желудок крутит… – прошептала Дона, сделала два шага к дивану, дернулась и упала на пол, лицом вниз.

Ванька подлетел к Белгородской, перевернул ее на спину и отпрянул. Лицо женщины побагровело, на шее набухли вены, глаза остекленели, тело напряглось и выгнулось в дугу.

– Врача! – закричал Ванька, трясущейся рукой пытаясь повернуть ключ в замке.

В комнату ворвались Сеня и Лукин-старший, чуть не сбив его с ног. Режиссер посмотрел на любовницу и рухнул перед ней на колени.

– Дусь, что с тобой? Что с тобой?

Дона не отвечала, рот ее был плотно сжат, тело корчилось в страшных судорогах, глаза застыли в ужасе от скорой встречи со смертью.

Семен убежал и вернулся с Ильиным. Доктор засуетился над больной. Лукин-старший мешал – то тряс Донателлу за плечи, то хватал врача за руки и умолял помочь.

Ванька сграбастал режиссера за шкирку и оттащил от любовницы в другой угол комнаты, чтобы тот не путался под ногами. Дона утихла на мгновенье, посмотрела на всех с удивлением, хотела подняться, но в следующий момент ее тело снова скорчилось в судороге. Женщина захрипела, забилась в конвульсиях. И утихла. Теперь уже навсегда.

– Все, – сказал венеролог. – Время смерти двенадцать часов сорок пять минут.

– Плюс один труп… – потрясенно прошептал Терехин.

– Это ты ее убил! – прохрипел Антон Сергеевич, схватив Ваньку за грудки, но руки его ослабли, и режиссер осел на пол.

Ванька с ужасом глядел на безжизненное лицо красавицы Донателлы. Я убил ее, стучало в висках. Если бы она не упала и не стукнулась головой, ничего не случилось бы. Но она упала и стукнулась затылком об пол. Стукнулась затылком… упала… Он ее убил. Он убил жену Белгородского.

Ильин, сконфуженно покашливая, закрыл покойнице веки и набросил на тело злосчастную шаль.

Лукин-старший зарыдал. Беззвучно, сотрясаясь всем телом. Ванька машинально взял тоник, налил в бокал, протянул режиссеру, а сам решил выпить водички из горлышка. Он не понял, как оказался на полу, бутылка и бокал валялись рядом, в шипящей луже. Над ним нависла Галочка, злая, как фурия.

– Идиоты, ничего здесь не трогайте! – отчеканила поэтесса и шибанула по бутылке ногой, как заправская футболистка.